Гошка, как обычно, проводил меня до двери квартиры – в некоторых отношениях мой напарник безнадежно старомоден.
– Завтра в восемь я за тобой заеду. Будь готова.
– Всегда готова, – вяло отсалютовала я и нажала на кнопку звонка. У меня, разумеется, в сумочке лежит ключ от квартиры, но пользуюсь я им, только когда возвращаюсь слишком поздно, и все уже спят. Или никого нет дома. У нас так принято – звонить в дверь, чтобы все домашние тебе обрадовались.
Гошка улыбнулся, легко поцеловал меня в макушку и быстро спустился по лестнице. Его шаги еще были слышны, когда мама открыла дверь.
– А что же Гоша не зашел? – удивилась она.
– Сегодня день тяжелый был, мы устали очень.
– Тем более, – мама посмотрела на меня укоризненно. – Поужинал бы.
– Мам, он тоже не сирота, – я повесила куртку на вешалку и сбросила мокрые ботинки. – Голодным не останется.
– Набей ботинки газетами, а то до утра не высохнут, – тон, которым был дан свет, должен была продемонстрировать, что мама недовольна. – И можешь принять душ.
– А что, горячую воду дали? – встрепенулась я. Не знаю, как у вас, а у нас дом старый, народ живет консервативный и никакие новшества и эксперименты в жилищной сфере здесь не проходят. ЖКО оставшееся нам в наследство от советской власти, каждый год, в апреле, методично отключает горячую воду на плановый двухнедельный ремонт. И включает ее, только с началом отопительного сезона.
– Еще утром, – мама, которая загораживала дверь в ванную (я уже упоминала, что квартира у нас – стандартная «двушка», и коридор, соответственно, просторным не назовешь), подвинулась в сторону, пропуская меня: – Пока ты моешься, я ужин разогрею.
– Не надо, я ничего не хочу! – отказалась я, закрываясь в ванной. – Устала страшно, сейчас только сполоснусь и спать лягу.
Конечно, легко отказаться от ужина, пока про него только говорят. А когда я, вышла из ванной комнаты, густой котлетный запах чуть не сбил меня с ног. Помнится, что-то я такое говорила, про фигуру, про вред поздних ужинов и прочие правильные слова. И даже искренне говорила. И собиралась отправиться спать, сразу, как только приведу себя в порядок. А теперь признайтесь, вы мне поверите, если я скажу, что именно так и поступила – не заглядывая на кухню, отправилась в постель? Поверите? Нет? Ну и правильно! В конце концов, один раз живем, так что ж теперь, от котлет отказываться? И черт с ней с фигурой, сделаю завтра лишнюю пару сотен наклонов.
Захлебываясь слюной, я отправилась на кухню. Бедная Катя, приходит домой, в пустую квартиру, и некому ей котлетку поджарить!
Утром я проснулась со смутным ощущением, что вчера что-то не доделала. Ах да, я собиралась перед сном поразмышлять над тем, куда пропали драгоценности Черниковой. Знаете, когда я лежу в постели, закрыв глаза, и думаю, случается, мне очень интересные мысли в голову приходят. Но вчера, к сожалению, ничего не вышло – я заснула, кажется, раньше, чем голова коснулась подушки. Ну что ж, зато отдохнула, выспалась и теперь, с новыми силами, можно приниматься за дело.
Я вскочила, сделала короткую зарядку, включив в нее дополнительную порцию наклонов – расплата за вчерашний поздний ужин, позавтракала и села у окна, ждать Гошу. Напарник, как и обещал, прибыл ровно в восемь. Натянув все еще влажные ботинки (газеты, которые я послушно натолкала внутрь, помогли мало), я скатилась во двор. Дождя не было. Я посмотрела на небо и увидела несколько просветов между тяжелыми серыми тучами. Господи, неужели эта мокрость проклятая закончится? Не люблю зиму, но честное слово, лучше самые трескучие морозы, чем эти непрерывные дожди!
– Гошка, дождь закончился! – радостно сообщила я напарнику.
– Серьезно? – удивился он, плавно трогаясь с места. Открыл боковое стекло и высунул руку наружу. – Действительно, не капает. А я и не заметил. И даже солнышко, кажется, намечается, красота. Заверзлись, значит, хляби небесные.
И попробуйте ему доказать, что нет такого слова! Гошка тут же объяснит, что если есть слово «разверзлись», значит, образованное простой заменой приставки, «заверзлись», тоже имеет право на существование. Я с ним спорить не могу, у меня неровная система слабая.
– Наконец-то, а то у меня уже жабры начали отрастать. А теперь, под солнышко, мне и думается лучше, идеи разные в голове оформляться начали.
– Надеюсь, идеи относящиеся к делу? – уточнил Гоша. – Тогда излагай.
– Излагаю. Собственно, выбор у нас небольшой, шкатулку с украшениями могли взять только три человека…
– Варвара, Валя и сама Черникова, – кивнул Гоша. – Согласен.
– Что касается Варвары, я не знаю, верить ей, или нет. Она клянется, что ничего не брала. И когда я себе представляю эту истеричку возле сейфа, то склонна ей поверить. Помнишь, как она говорила? Диск в руке, ключи роняю, сумочка с плеча соскальзывает… Как-то не вписывается сюда еще и шкатулка – возьми ее одна рука уже занята. А диск, ключи, да еще и телефон зазвонил, помнишь? Нет, шкатулку Варвара взять не могла.
– Это если ты правильно себе все представляешь.
– Вот именно! Меня же там не было! А если Варвара нервничала гораздо меньше, чем нам рассказывала? Если она вообще была спокойна? Действительно, что такого: зашла в пустую квартиру, открыла ключом сейф, взяла диск, положила в сумочку. Смотрит, еще и шкатулочка очень привлекательная стоит, почему не захватить, до кучи? Достала, тоже положила в сумку. Руки свободны, проблем нет. Мобильник зазвонил – ну и что? Вынимаешь телефон все из той же сумочки и сбрасываешь звонок. Или отвечаешь, почему нет? В квартире пусто, кто услышит? Могло ведь быть и так, как считаешь?
– Могло. Но тебе, кажется, первый вариант больше нравится.
– Он Варваре по ее психологическому типу больше подходит. Представить ее взвинченную, испуганную, роняющую предметы, я могу легко, а вот спокойно обчищающую сейф – с трудом. Кроме того, тогда непонятно, почему сейф остался открытым? Если верить Варваре, все логично – распсиховалась, ничего не соображала от страха, схватила диск и убежала, не вспомнив, что надо запереть сейф. Хорошо, что на двери замок автоматический, а то бы она и квартиру нараспашку оставила.
– А если не верить, если наша барышня действовала, не теряя сознания от страха, то ей ничто не мешало сделать еще пару движений и уничтожить следы своего пребывания. Действительно, нелепо.
– Вот и я о том же. Да если бы сейф был заперт, Черниковы еще сто лет не догадались бы, что их ограбили! Зачем же ей было так подставляться?
– А знаешь, Ритка, у меня есть для тебя еще один аргумент в пользу первой версии. Ты Варварину сумочку видела? Как считаешь, шкатулка туда влезет?
– Хм.
Ответ неопределенный, согласна. Шкатулка, как ее описала Надежда Николаевна, не слишком велика. В мою сумку, например, она уместится без труда. Но у Варвары сумочка намного меньше, такой, знаете, ридикюль на длинном ремешке. Возможно, в него тоже можно запихать предмет, размером с хороший толстый словарь, но предварительно придется вытряхнуть все содержимое. И то, сумочка не закроется и шкатулка будет торчать.