Да, Зазнайка-то ее заподозрил, а вот сам Ваня упустил. Видимо, стар он стал, нюх потерял.
– Вскрытие сделали сегодня днем. До самого вечера эти из центра возились.
– И… и каков результат?
– Огнестрел.
– Это точно? – переспросил Ваня. – А не было же вроде на снегу никакой крови.
– На морозе быстро схватилось. Да и собаки постарались, снег весь в разные стороны раскидали. Но ее застрелили, сомнений нет. Причем стреляли с приличного расстояния.
– Значит, на самоубийство никак не потянет? Ну, понимаешь, муки нечистой совести, угроза разоблачения и… всякое такое?
– Это убийство! – твердо произнес Гена. – Стреляли в мадемуазель киллершу издалека. Больше, чем с десяти шагов. На самоубийство это никак не похоже. Тем более что было сделано как минимум семь выстрелов.
– В нее всадили семь пуль? – еще больше поразился Ваня.
– На самом деле первый же выстрел оказался смертельным. А остальные выпустили уже в мертвое тело. Преступник палил, не помня себя. Видимо, он не мог остановиться до тех пор, пока не выпустил все пули, что оставались еще в обойме этого пистолета.
– Семь? Но у этого пистолета в обойме должно быть восемь патронов?
– Верно. Восемь. Но восьмой – это убийство женщины-следователя у вас в доме…
– Что?
– Да, да. Та женщина убита из того же пистолета, что и киллерша.
– Не из винтовки? Мы думали, что Лену сняли выстрелом с дерева напротив дома. И что преступник стрелял в нее через открытое окно.
– Нет. Выстрел произведен с очень близкого расстояния, практически в упор. И стреляли из пистолета системы «Макаров».
– Значит, преступник находился совсем рядом с Леной, – охнул Ваня.
– Он был в ее комнате, – подтвердил Гена.
– Значит, это точно кто-то из наших гостей! Но кто же именно?
– Пока трудно сказать. Лично я склоняюсь к версии, что с киллершей расправился кто-то из ее бывших заказчиков.
– А… А с Леной?
– Наверное, и с ней тоже. Может, эти две женщины где-то между собой пересекались?
Ваня размышлял. Первая жертва, убитая из пистолета системы «Макаров», оказывается следователем. Вторая – киллершей. Тут была какая-то взаимосвязь, которую Ваня пока что не мог уловить в полном объеме, но которую он чувствовал.
– Вот оно как… – пробормотал он. – Преступник застрелил одну за другой двух женщин из одного и того же оружия. И ты хочешь сказать, что этот человек находится до сих пор у нас в «Дубочках»?
– Да. Никто ведь из гостей от вас еще не уезжал?
– Никто.
– Значит, преступник все еще в «Дубочках».
Ваня замолчал. Ему было совсем скверно. Какой-то тип болтается по вверенному его попечению и заботам округу, устраивает стрельбу, убивает… А Ваня, которому бы по долгу службы полагалось быть в курсе случившегося, узнает обо всем постфактум, когда предпринимать уже что-либо поздно.
– А что насчет оружия?
– Калибр соответствует пистолету Макарова, – быстро ответил Гена. – Однако есть одна странность. Эта модель очень старая. Ее использовали годах в пятидесятых прошлого века.
– Такое старое? – удивился Ваня. – И на кого оно зарегистрировано?
– Сами сказали, оружие старое… Сейчас уже назвать имя его последнего владельца невозможно. Возможно, где-то в архивах и найдется справка… Но в нашей базе данных я ничего на этот пистолет не нашел.
В этот момент до слуха Вани донесся звук выстрела. Он вздрогнул и поспешно спустил ноги с кровати. Прислушался, вроде бы выстрелов больше не было, однако снизу раздавались возбужденные голоса, так что Ваня решил проверить, что там и как.
Уже прощаясь с Геной, он спросил у него:
– Но ты уверен, что в обоих случаях выстрелы были произведены из одного и того же ствола?
– Однозначно. Никаких сомнений.
Ваня попрощался с Генкой, попросив того и впредь держать их в курсе дела, и начал искать свою одежду. На это у него ушло больше времени, чем он ожидал. Когда Ваня спустился вниз, очкарика Зазнайки и его коллег там уже не было.
– Что тут было? – спросил Ваня, разглядывая дыру в паркетном полу, образовавшуюся от выстрела, который сделал Василий Петрович для острастки одного зарвавшегося наглеца.
– Так… небольшое недоразумение.
– То-то и хорошо, что небольшое, – пробурчал Ваня. – А то, если бы большое, вы, Василий Петрович, небось и взрывчатку достали бы, которая у вас, я знаю, на всякий случай припасена. С вас бы сталось!
Избавившись от Зазнайки, все вздохнули свободнее. Сплотившись вместе, они могли выработать общую стратегию, чтобы выйти из создавшегося положения с наименьшими потерями. Пока друзья обсуждали дальнейший ход расследования и последние новости, Инга сидела в сторонке и задумчиво разглядывала Яну с Валей.
Молодые тоже не остались в стороне от скандала. Валя в числе первых хотел кинуться на защиту Василия Петровича, но Яна заботливо удержала его, посоветовав не лезть поперек батьки в пекло. Эта ее чисто женская заботливость очень многое сказала Инге об отношениях двух молодых людей. Валя был дорог Яне настолько сильно, насколько может быть дорог любимый человек.
А сама поговорка про батьку и пекло возникла отнюдь не случайно. И означала она следующее. У древних славян существовал обычай: когда наступал час решающей, смертельно опасной битвы, в первых рядах боевого строя, вышедшего на защиту поселка, шли самые седые старики. Им, уже пожившим свое, предстояло погибнуть первыми, дав возможность более молодым сгруппировать свои силы наилучшим образом для максимально эффективного отражения противника. Если хотите, это была добровольная жертва стариков своим молодым сородичам – сыновьям, племянникам, внукам. Отсюда и пошла поговорка о батьке и пекле. И молодым мужчинам зрелище того, как, обливаясь кровью, гибнут сначала их деды, а потом и отцы, дяди и старшие братья, придавало еще большую ярость в бою.
К счастью, сегодня дело обошлось без крайностей. Никто не погиб, и даже драки не случилось. И все же поступок Вали, когда тот ринулся в драку, желая защитить Василия Петровича, сильно тронул Ингу. Наблюдая за Валей, она думала, какие хорошие ребята родились и выросли у их друзей. Вот только все-таки очень странно, почему родители столь категорично против их свадьбы? Ведь эти двое словно бы созданы друг для друга.
Всякому был очевиден тот факт, что Янина и Валентин идеально понимают один другого. Но все же, когда Яна схватила Валю за рукав, предостерегая того от решительных действий, что Раиса, что Алла кинули на девочку одинаково осуждающие взгляды. Обе женщины были всерьез недовольны тем, что между молодыми людьми снова возникло какое-то подобие близости и что они не стесняются проявлять его и на людях.