Как же ему повезло, что он попал в пробку и опоздал на день рождения «первой красавицы» факультета!
Иначе ему никогда не встретить Риту.
Маргариту…
– Можно мне называть тебя Марго? А лучше Маргет, как дед называл мою бабушку? – вдруг вырвалось у него.
И тут точно краски выцвели на ее лице. Улыбка растаяла, как дым, а в почерневших глазах засветился страх.
– Нет, – она поднялась. – Спасибо за все, но я думаю, что тебе пора.
– Я что-то не то сказал? – Антон тоже поднялся и шагнул к ней, но Рита отшатнулась от него, как от прокаженного.
– Нет. Все хорошо. Тебе пора! – Она указала на дверь.
Он только пожал плечами и вышел в коридор.
Молча обулся и, чувствуя, что она стоит за спиной, развернулся:
– Ты мне завтра позвонишь?
– У меня нет телефона. Украли. Вчера.
Она смотрела на него холодно и безучастно.
Куда делась та девушка, с которой только что ему не хотелось расставаться?
От этой незнакомки ему хотелось бежать!
– Я оставлю тебе свой, у меня есть лишний, – он нашарил в борсетке запасной телефон, которым практически никогда не пользовался. – Я сам тебе позвоню. Можно? Мы же друзья?
Он попытался улыбнуться, но от ее настороженного взгляда, в котором светилось нетерпение, улыбаться расхотелось.
– Можно, – едва слышно сорвалось с ее губ.
– Пока. И попрощайся за меня с Васькой!
Антон открыл дверь, шагнул на площадку. Хотел сказать что-то еще, но Ритка захлопнула дверь перед его носом.
– Спокойной ночи…
Какое-то время Антон стоял на площадке, глупо пялясь на дверь. Ему нестерпимо хотелось в нее постучать, а может, даже пару раз пнуть потертый дерматин. Но удержавшись от этого ребяческого порыва, он просто прислонился ухом к двери и услышал шорох.
А потом разговор.
Неужели в квартире Риты кто-то был?
Подруга? Сестра?
Ай как невежливо получилось!
Он затаил дыхание, пытаясь разобрать едва различимые голоса, но понял только несколько странных фраз, которые один голос как заведенный повторял за другим:
– Он не причинит нам вреда…
– Он не причинит…
– Он поможет нам освободиться…
– Поможет…
– Осталось несколько дней…
– Осталось…
– Ты получишь то, что хочешь…
– Я получу…
Да что там делается?! Как будто сеанс гипноза происходит!
Не сдерживаясь больше, Антон изо всех сил затарабанил в дверь:
– Рита, открой! Рит! Я же совсем забыл!
За дверью воцарилась тишина. Когда Антон уже совсем потерял надежду, щелкнула щеколда, и на пороге появилась его случайная знакомая.
– Антон? Я думала, ты ушел… – Она растерянно смотрела на него и часто-часто моргала, точно проверяя, не снится ли он ей. – Ты так быстро собрался и ушел, что… Я удивилась…
Ну да, еще бы! Удивилась она! Поди, чувствует себя неловко за то, как настойчиво его выпроваживала, вот и сочиняет теперь…
Ладно. У каждого свои тараканы.
– А я вернулся. Забыл, что денег тебе не оставил. Я же обещал помогать!
Он заставил себя улыбнуться и взглянул поверх ее плеча, разглядывая уходящий в темноту коридор, пустую кухню.
Интересно, кто у нее все это время прятался?
– Вот, держи.
Он протянул растерянной девушке пять тысяч – последнюю наличку, завалявшуюся в его портмоне, и решительно пресек ее слабые попытки отказаться.
– И давай без «не могу»! Потом отдашь, когда сможешь! А лучше – пойдем со мной куда-нибудь? Погуляем? Например, завтра? Можешь и подругу прихватить, чтобы дома не кисла.
– Подругу?
Но девчонка, кажется, решила уйти в несознанку:
– У меня нет таких подруг, с которыми я бы захотела разделить свидание с тобой.
– Ну, не подругу, значит, сестру!
Еще один быстрый взгляд поверх ее плеча. Хм…
Ему показалось или он действительно увидел стоявшую у стены тонкую, высокую тень девушки? Видимо, пока до секретов его новой знакомой он не дорос…
Ладно, подождем, а теперь главное – эффектно уйти!
– Короче, думайте сами. Я пригласил вас обеих, но если ты против компании, буду рад побыть с тобой наедине и, как уже обещал, – показать тебе мой мир! Все, пока, девчонки!
Подмигнув Рите, он махнул рукой в темноту коридора и, закрыв дверь, ринулся вниз.
Солнце раскаленным белым шаром висело высоко в небе.
Джованни то и дело облизывал губы, надеясь хоть немного избавиться от жажды. Но губы были солеными и сухими, отчего пить хотелось еще больше.
Перед глазами дрожало прозрачное марево, воздух с каждой минутой становился все более густым и вязким. Джованни боялся, что над ним снова станут подтрунивать из-за медлительности, но угрюмые матросы сами едва передвигали ноги: видимо, накануне неплохо отдохнули. Капитана и вовсе не было видно, он с самого утра не выходил из своей каюты. Поэтому никто не трогал юношу, не подгонял, заставляя шевелиться, и не называл обидными прозвищами. Можно было спокойно подумать, перетаскивая тюки и ящики.
Обычно в такие моменты Джованни представлял, что он вовсе не грузчик на корабле, а пассажир, готовящийся к отплытию…
Но в этот день все было иначе.
Обида, наивная и глупая, как в детстве, прожигала в душе черные дыры.
Джованни никак не мог забыть своего позора в доме Флоры.
Где-то внутри саднило и зудело острое чувство, требующее возмездия. Но как он мог отомстить? Испачкать выстиранное матерью белье? Или порвать кружева на шелковых панталонах?
Это просто ребячество.
А он – взрослый мужчина, который должен уметь отстоять свою честь!
От невозможности что-либо изменить ему было нестерпимо больно и противно. Он словно искупался в помоях и никак не мог отмыться…
Джованни вынужден был признать, что бугай прав: никогда ему не встать на одну ступень с такими, как они. Сын прачки не станет ровней богатой синьорите!
Где-то на небесах решили, что так должно быть – и, сколько ни старайся, изменить ничего не получится.
Он давно возненавидел работу в порту, но с тех пор, как туда перестала приходить Мария, ненависть переросла в нечто большее, чему Джованни не мог дать определения. Каждый вечер он мечтал, что проснется утром – и окажется, что вся его прошлая жизнь была лишь кошмарным сном. Ведь не может быть мир настолько несправедливым, чтобы дать все одним, отнимая у остальных! Почему кому-то все дается легко: деньги, положение в обществе, самые лучшие женщины, а кто-то вынужден довольствоваться объедками? За какие заслуги Бог одарил одних и обделил других?..