– Тогда я еду с тобой! Я тоже хочу понять, отчего моя налаженная жизнь полетела ко всем чертям после нашей встречи. А еще хочу узнать, почему твои глаза меняют цвет и можно ли мне тебя поцеловать?
– Флюоресценция… – буркнула она и, не ответив на последний вопрос, просто прильнула мягкими губами к его губам.
Сколько прошло времени с того момента, когда они просто стояли и целовались?
Как подростки. Неумело, смущенно, жадно.
Уже и закатные лучи потонули в сером мареве сгущающихся сумерек, и мрачные прямоугольные силуэты старых домов раскрасили разноцветные огоньки окон…
Наконец Рита спрятала раскрасневшееся лицо у него на груди и буркнула куда-то в подмышку:
– Все это, конечно, замечательно, но… тебе не пора домой?
– Домой? – Антон только сильнее прижал ее к себе и нагло заявил: – А я дома! Я теперь ни на минуту тебя не оставлю! Я не хочу, чтобы какие-то видения портили сон моей девочке.
– Девочке? Твоей? – От такого заявления она даже отстранилась и удивленно посмотрела на него. – Гм, ладно, но у тебя же, наверное, работа?
– И работа. И дом. И бизнес. И академия. Но все это почему-то теперь неважно. Завтра приедет дед и все проблемы уладит. К бабушке твоей вместе съездим – тоже завтра, и к моему отцу потом вместе сходим. А теперь давай приготовим ужин, посмотрим телевизор, и ты мне покажешь, где мы сегодня будем спать.
– Спать? Но… как я… – затрепыхалась Рита в его объятиях.
– Спать – это значит спать. Я ничего не говорил о… чем-то еще. Пока. Так… что мы будем готовить?
Рита нервно хмыкнула, юркнула на кухню и распахнула холодильник.
– Макароны по-флотски устроят?
– Вполне!
Следующий час они готовили макароны. Причем Рита с удовольствием командовала им. В итоге Антон порезался, чистя лук, обжег палец, выливая в дуршлаг макароны, и чуть не умер от чиха, неосторожно разорвав упаковку с перцем.
– С ума сойти! Наконец-то все это происходит не со мной! – искренне хохотала она, залепляя ему палец лейкопластырем и смазывая ожог маслом. – Нужно было давно завести себе поваренка!
– Мне бы больше понравилось, если бы ты сказала, что завела себе мужичонку! – понарошку обиделся Антон, тут же притянул к себе тарелку с макаронами и закатил глаза от удовольствия. – Ах, пахнет божественно!
– Однако на вкус – обыкновенные макароны с фаршем. Но есть можно! – вернула его на землю Рита.
Однако для Антона эти макароны стали пищей богов. Во‑первых, у него со вчерашнего вечера во рту не было маковой росинки, а во‑вторых, он ужинал вместе с самой непостижимой в мире девушкой, от которой у него просто снесло крышу!
Спать они легли далеко за полночь.
Сначала Антон рассказывал девушке о своей жизни, потом они смотрели какой-то фильм, и наконец Рита незаметно уснула у него на плече.
Антон, прислушиваясь к ее уютному сонному посапыванию, и сам не заметил, как тоже провалился в омут разноцветного сна.
Рита подошла к дому и, заметив сидевших возле подъезда парней, направилась к ним.
Она знала их.
Местные шакалы. Служили верой и правдой Волку. Его и вправду так звали. Высокий. Худой. Взгляд холодный и такой, что хотелось подчиниться. Его имя давно потерялось для всех, кто жил в округе. Знали только, что Волк не кичится преуспевающим бизнесом и тем, через скольких ему пришлось переступить, чтобы оказаться на этой вершине. Знали о темном прошлом Волка, пришедшемся на лихие девяностые. Знали и помалкивали.
А еще знали о слабости Волка – его сыне, балбесе Вовке.
Местные уголовники подчинялись его приказам едва ли не охотнее, чем его отцу, зная, что только этот великовозрастный бездельник может вить из своего грозного папаши веревки.
Рита как-то отстраненно вспомнила, что этот Вовка пытался даже за ней ухаживать. И даже одолжил, точнее, как он выразился, – подарил ей немалые средства на ремонт квартиры.
Только было это давно, но… правда.
Какой нелепый сон. Она и думать забыла об этих деньгах. Ну, подарил и подарил… Назад не требует – и ладно!
Чувствуя нарастающую панику, Рита попыталась переключиться на что-то хорошее. Вспомнить Антона, сладко спящего в ее постели, или просто уйти от заметившей ее малолетней шпаны…
Однако ноги сами понесли к шакалам.
– Ох ты ж, смотрите какая телочка! Да одна!
– И так поздно…
– Точнее, рано!
– Девушка, может, составите нам компанию?
Четверо парней, дыша перегаром, окружили ее, недвусмысленно скалясь и ощупывая липкими взглядами.
Надо проснуться! Надо проснуться!!!
– Я здесь по делу! – Голос свой она не узнала. Чуть хрипловатый, низкий, с легкой ноткой презрения и самодовольства. – Зовите сюда Волчонка.
– Да мы и без Волчонка справимся!
– Пятый лишний будет…
Рита с ужасом почувствовала на своей попе горячие руки. Кто-то обхватил ее за шею, другие руки тут же больно сдавили грудь.
Но самым кошмарным было не это.
– Видимо, вы еще не поняли, что я пришла по делу, а не за развлечением? – Схватив блуждающую по груди мужскую лапу, она крутанулась и, взяв на излом, резко присела, с удовольствием услышав сухой треск и перемежающийся матами вой.
– Да ты без башни, сучка! – Второй бугай шагнул к ней, держа в руке нож.
Хороший. Из многослойной стали. С кровостоком…
Короткое движение, удар в руку, и лезвие метнулось к шее бугая.
В следующее мгновение она оказалась сзади и, прижав нож к коже так, что потекла кровь, с улыбкой оглядела оставшихся тех двоих, которые уже не спешили оценить упругость ее форм.
– У вас пять минут. Если через пять минут здесь не будет Волчонка, я убью вашего похотливого друга его же ножом. А потом найду вас.
Тот, о ком шла речь, испуганно хрюкнул, а его друзья тенями исчезли в предутреннем тумане.
Утро началось внезапно и громко.
Спросонья Антону показалось, что он услышал выстрелы. Схватив безжизненно лежавшую рядом Риту, он скатился с ней на пол и только после этого проснулся окончательно.
Конечно же, никто не стрелял, а громкие и частые удары, что он принял за выстрелы, оказались наглым стуком в дверь. Кто-то не просто долбился в квартиру, как к себе домой, а намеренно старался высадить ветхую деревяшку, которую Рита с гордостью считала входной дверью.
Внезапно пришел страх, что Рита его обманула: парень у нее есть, и сейчас именно он пытается попасть к ней домой, явно подозревая, что она не одна. И страх был не оттого, что придется прыгать с пятого этажа или драться с ревнивцем, а оттого, что этого самого ревнивца она может любить! А он, Антон, просто оказался к месту и в нужное время.