Звонок телефона не застал его врасплох.
– Слушаю.
– Антон Олегович Данилов? – мягко произнес незнакомый баритон.
– Да, – по-деловому бросил Антон.
– Меня попросили доставить вас на важную встречу, – так же вежливо пояснил собеседник. – Спускайтесь, пожалуйста. Черный лимузин ждет вас у подъезда.
Лимузи-и‑ин! Надо же, как Черный расщедрился. А может, пытается его подкупить?
Антон сунул в карман пиджака замолчавший телефон и вышел из квартиры.
В вечерних сумерках, жирно блестя густой чернотой, у подъезда действительно гордо стоял лимузин. Сбоку поджидал одетый в смокинг шофер.
Увидев Антона, он тут же распахнул дверцу.
Смокинг Антон оценил сразу, даже прицокнул языком, но усевшись в машину, он так и не смог вспомнить лица водителя.
Глядя в тонированное окно, Антон сперва молча разглядывал знакомые улицы города, а потом вдруг переключился на собственные мысли.
А когда снова взглянул в окно – увидел лес и пустынную трассу.
Интересно, куда его везут?
– Эй, водитель! А куда мы, простите, едем? И по какой трассе? Это я к тому, чтобы знать, как выбираться обратно придется?
Он побарабанил в перегородку, скрывающую от него шофера.
Но ответа так и не дождался.
Ладно… Не хочет говорить – не надо.
Антон выспросит потом все у его радушного хозяина… когда начистит ему морду!
Внезапно шоссе закончилось.
Лимузин свернул на подъездную дорогу, которая вскоре привела к кованым воротам. Они тут же медленно открылись, и машина въехала в огромный двор. Антон прилип к окну, разглядывая выстроенные по обеим сторонам причудливые фонтаны, где вместе с водой под звезды вылетали столбы яркого разноцветного света.
Чуть дальше росли ровные свечки аккуратно подстриженных кустарников, перед которыми были разбиты клумбы с отцветающими, последними в этом году цветами.
Машина остановилась.
Молчаливый, но вежливый водитель вышел и снова открыл дверцу, выпуская Антона.
Тот хотел что-то спросить у неприметного слуги, но замер, уставившись с открытым ртом на вздыбившийся перед ним дом.
Да какой там дом – дворец!
Сразу же вспомнились голливудские фильмы, где такие же домищи оказывались резиденциями президентов или королевских семей.
Откуда такое великолепие под Питером? Он с отцом и дедом побывал во всех домах местных богатеев, но такого не видел. Или, может, он уже на другой планете?
У лестницы, крытой красной дорожкой, его поджидали два чернокожих дворецких, которые только зыркнули на него белоснежными белками глаз и снова застыли статуями.
Изнутри дворец оказался еще краше.
На белоснежных стенах – картины, на паркетных полах – ковры. Высоченные потолки украшены золотой лепниной, пухлыми ангелочками и снежно-голубыми облаками.
Он вертел головой, разглядывая пустынный холл, и уже собирался покричать «ау» или еще что-нибудь в том же духе, но тут послышались размеренные шаги.
Из коридора вышел Черный – собственной персоной.
Антон узнал его сразу, хотя в памяти не осталось его лица. Только темное размытое пятно. Просто пришло осознание, что это он – и никто больше.
– Господин Данилов… – раздался под сводами дворца его мягкий баритон. – Я рад, что вы воспользовались моим приглашением и оказали мне честь своим присутствием… Как вам моя резиденция? Решил, что слишком часто бываю в России. Грех не обзавестись…
– Россия большая. А если вас занесет куда-нибудь в Мурманск или в Сибирь? Думаю, в таком случае толку от особняка под Питером мало…
– Знаете, Антон Олегович, когда перестаешь быть ограниченным рамками бытия, совсем неважно, где находится твой особняк. Главное желание – ГДЕ ты хочешь, чтобы он находился…
По тонким губам Маэстро скользнула снисходительная улыбка. Такая же, какой дед Антона порой улыбался внуку.
Антон замер в паре метров от хозяина дома, жадно вглядываясь в его лицо.
Странное это было лицо…
Если взглянуть мельком, то запомнишь лишь загорелое, довольно симпатичное лицо парня, ровесника Антона. Черные живые глаза и тонкие щегольские усики могли сказать о его южном происхождении. Европеец, да, но…
Антон задумался.
Может, Испания? Италия?
А вот если смотреть на Маэстро дольше…
Вдруг лицо Черного потекло красками, точно акварельный рисунок, и вот уже он смотрит на Антона глазами, во взгляде которых читается лишь холод и… усталость.
Маэстро шагнул к нему, протягивая руку для рукопожатия. Антон вдруг увидел, как позади него выросла тень и, чуть помедлив, ступила вслед за ним.
– А‑а… – Данилов испуганно дернулся назад, и наваждение исчезло, как не бывало.
Снова перед ним стоял загорелый щеголь и, глядя на него, улыбался. Вот только глаза смотрели понимающе и даже сочувствующе…
– Что с вами?
– Наверное, нервы! – выдохнул Антон и, не сводя с него глаз, решил сразу брать быка за рога: – Я приехал, чтобы вернуть мою девушку! Какого черта ты вообще ее забрал? Решил пойти со мной на сделку? Из-за колоды прадеда?
– Вообще-то мы говорим о моей колоде… Твой предок попросту украл ее, когда я совершенно этого не ожидал. Но… никто не должен отвечать за грехи предков, поэтому тебя я ни в чем не виню, мальчик…
Лицо Черного стало серьезным, но он вдруг понес какой-то бред:
– Жаль, что я так поздно смог ее найти… Я бы уготовил для вора ужасные пытки, но этот мот и приспособленец вдруг решил стать праведником и влюбился! Больше жизни! Он перестал жить для себя и стал для меня невидим. Я потерял его в этом огромном мире грехов, пороков и мертвых душ. Но пару лет назад мне улыбнулась удача. Ты, Антон… Как маячок среди своих родных-праведников. Но это нормально! Деньги развращают нежные души юношей… Порочные связи без каких-либо эмоций, легкие наркотики, азарт… Да! Азарт – это моя вотчина…
– Довольно, Маэстро! Хватит пургу мести! Где Рита?
– Рита… Любовь, будь она неладна, портит все карты!
Черный снова улыбнулся, сделал приглашающий жест рукой и неспешно направился куда-то по коридору. Антон его догнал и зашагал рядом.
– К слову, о твоей девушке. Она, так получилось, теперь принадлежит мне. Не совсем, конечно, она, а та сущность, которая выбрала ее в качестве носителя… Но… нет безвыходных ситуаций. Я предлагаю тебе партию, как когда-то твоему прадеду. Шанс получить все. Если выиграешь, заберешь девушку и, вернув мне колоду, получишь жизнь, достойную тебя. Если проиграешь, то я все оставляю себе. Так что… – он искренне улыбнулся, – призовем в судьи Фортуну, но за ее капризы я не в ответе.