— Я и мои братья… нас не было в городе последние несколько дней. И мы ни с кем не поддерживали связь.
Они намеренно избегали больших деревень и оживленных дорог — Марк не хотел встретить своих почитателей. По пути им попадались лишь пастухи и бродячие торговцы; эти люди не знали ничего о светском обществе и не читали бульварных газет. Когда они сели в поезд до Лондона, другие пассажиры действительно немного таращились на Марка и перешептывались, но в этом, в общем, не было ничего удивительного. Он давно привык к такому поведению окружающих. Правда, эти взгляды были как будто бы несколько настойчивее и любопытнее… но он подумал, что ему только кажется.
— Как ее звали? — спросил он, хотя ответ, разумеется, был ему уже известен. Джессика.
— Никто не знает. Но конечно же вы мне скажете?
Марк прекрасно помнил свои собственные слова. Давайте. Напечатайте все это в газетах. Расскажите всем, что вы подвели меня к самому рубежу. Тогда они прозвучали прекрасно. Но сейчас…
Неужели действительно весь Лондон знает историю его ухаживания и горького разочарования? Неужели он не ошибся и все действительно смотрят на него с жалостью? И как в таких обстоятельствах можно забыть о ней?
— В какой газете это было напечатано? И как называется статья?
— Она называется… — Юная леди нервно сглотнула и бросила панический взгляд куда-то в глубь зала. Марк не видел, на кого она смотрит — вероятно, на подруг, которые машут ей руками и подают отчаянные знаки. Что, ради всего на свете, наговорила Джессика? Щеки его партнерши покрылись нежным румянцем. — Она называется… «Искушение сэра Марка».
— Значит, меня успешно подвергли искушению, так? — Она и в самом деле соблазнила его — покорила сердце и ум, хотя акта физической любви между ними так и не случилось.
— О нет, сэр, — невинно заметила девушка. — То есть я хочу сказать — это самая романтическая история на свете. Прочитав последнюю часть, я выплакала море слез. Умоляю вас, скажите — это правда? Мы все очень, очень хотим узнать. — Она снова заглянула ему за плечо.
Марк обернулся. Как он и ожидал, на стульях сидели пять молодых леди, не сводивших с них глаз. Заметив, что Марк на них смотрит, они как по команде прикрыли лица веерами.
— Я не знаю. Я ведь не читал. О чем рассказывается в этой истории?
— Ну как же… о том, как вы повстречались с одной женщиной. Вы не знали, что на самом деле ее нанял ваш заклятый враг с целью погубить вашу репутацию. Вы были к ней очень добры, отнеслись к ней с христианским милосердием, и из-за вас она решила измениться и начать новую жизнь.
Марк уставился на нее:
— И это все? Я отнесся к ней по-христиански?
Она кивнула.
И никакого упоминания о поцелуях? О том, как переплетались их пальцы? То, что происходило между ним и Джессикой, даже близко не напоминало христианское милосердие. Марк почувствовал странное унижение. Но, может быть, она говорила о чем-то еще. Он рассказал ей о матери. И о Смайте — во всяком случае, частично. Неужели он случайно выболтал и секреты Эша? Это был бы полный конец.
Нет. Нет. Этого не может быть. Об этом он проговориться не мог.
Неудивительно, что люди смотрят на него с таким сочувствием. Они все знают, что он потерял голову из-за лгуньи и обманщицы. Влюбился, как последний глупец.
— Сэр Марк. — Собеседница Марка серьезно посмотрела ему в глаза. — Полагаю, я выскажусь от лица любой женщины в этом зале. Я непременно влюбилась бы в вас сама, но… я так мечтаю, чтобы вы полюбили ее!
Он поймал взгляд Эша. Выражение лица брата было мрачным; он коротко кивнул в сторону выхода: «Давай быстрее уберемся отсюда».
Вальс подходил к концу.
— Так вы любите ее, сэр Марк?
Он надеялся, что костер уже догорает. Что воспоминания скоро поблекнут и раны вот-вот затянутся. Но эти новости раздули пламя в его душе еще больше прежнего.
— Люблю ли я ее? — медленно повторил он. — Да я ее убью — как только найду.
Они собрались в кабинете Эша.
Доклад, разумеется, лежал на его письменном столе. «Срочно», было написано рукой Джеффриса. «Прочитать немедленно по возвращении». В самом низу было добавлено еще несколько строчек — Джеффрис сообщал, что, поскольку Эш эксцентрично исчез на несколько дней, он вынужден изложить свой отчет в письменной форме.
Эш посмотрел на Марка.
— Я… я этого не видел. — Он перевел взгляд на Смайта. — Честное слово. Я и понятия не имел. Не знаю почему…
Марк положил руку ему на плечо.
— Не переживай, Эш. Конечно, мы все понимаем.
Он быстро пролистнул доклад, к которому прилагались аккуратно подобранные газетные вырезки. В первый раз за эти дни присутствие братьев ему мешало. Он практически ничего не рассказывал о своих отношениях с Джессикой, и теперь мысль о том, что все подробности они узнали от кого-то еще, сводила его с ума. Это было даже ужаснее, чем то, что о его личной жизни осведомлен весь Лондон.
Прочитайте это, когда я закончу и уйду, хотел сказать Марк, но вдруг передумал. Эш смотрел на доклад со смешанным выражением жалости и грусти; братья поддерживали его все последние дни, и отталкивать их сейчас было бы просто несправедливо.
— Здесь только один экземпляр, — сказал он. — Возможно… возможно, будет быстрее, если я прочитаю все вслух?
— Если… ты можешь, — заметил Эш, отводя глаза.
Марк сел на диван; Эш и Смайт уселись по обе стороны от него. Джеффрис собрал не только все части статьи, но и вырезки с комментариями. Их Марк пропустил. Ему было плевать, что говорят люди. Единственно важным было то, что сказала Джессика.
Вот оно. Все началось с этого тоненького листка бумаги.
— «Когда я впервые встретила сэра Марка, он сказал мне, что его голос подобен пению тысячи ангелов, — прочитал он. Боже. Он совсем об этом забыл. Марк не решался посмотреть на братьев; прекрасный способ представиться, ничего не скажешь. — Но через некоторое время знакомства я поняла, что он не ангел, не святой и не аскет. Он просто человек, такой же как все. Разве что… гораздо лучше всех».
Если до этого у него могли возникнуть хоть какие-то сомнения в том, что это написала Джессика, то теперь они исчезли. Марк почти слышал, как она произносит эти слова. Но его собственная реакция оказалась совсем неожиданной. Это был не гнев, не возмущение, а щемящее чувство узнавания. Он словно нырнул в холодную, глубокую реку. Джессика как будто признавалась ему в чем-то, что он не хотел слышать, но уже давно подозревал.
— «Должна сказать правду — поначалу я хотела задеть его…» — продолжил он.
Было странно смотреть на себя самого чужими глазами. Все это время Марк считал, что Джессика в глубине души потешалась над ним. Она с удовольствием наблюдала, как он влюбляется в мираж. Ему казалось, что она каким-то внутренним чутьем угадала, чего он ищет в женщине, и успешно имитировала эти качества. И больше всего его уязвляло то, что, даже зная об этой подделке, он все равно отчаянно тосковал по ней.