— Ты должен делать то, что, как ты считаешь, пойдёт на пользу семье, — уступила мама.
В этот момент я пробежала мимо беседки, нарочно громко топая ногами. Я не совсем поняла, о чем они говорили, но это было неважно. Главное, что скоро в нашем саду покажут оперу и мы с моими сестрами будем первыми девушками в Ханчжоу, увидевшими ее. Конечно, мы не будем находиться рядом с мужчинами. Отец сказал, что мы будем сидеть за ширмами, чтобы не допустить нарушения приличий.
Входя в Весеннюю беседку, мама уже обрела свойственное ей спокойствие.
— Очень плохо, если девушки едят слишком быстро, — заметила мама, минуя стол, за которым сидела я и мои двоюродные сестры. — Когда вы переедете в дом к будущим мужьям, ваши свекрови будут очень недовольны, если увидят, что вы едите, разевая рот от нетерпения, словно карп в пруду. Этим я хочу сказать, что нам следует подготовиться к приезду гостей.
Итак, мы ели как можно быстрее, стараясь в то же время казаться благовоспитанными молодыми особами.
Как только слуги убрали тарелки, я обратилась к матери:
— Можно мне подойти к воротам? — спросила я. Мне хотелось приветствовать наших гостей.
— Конечно. Только в день свадьбы, — с нежной улыбкой сказала мама. Она всегда улыбалась, когда я задавала глупый вопрос.
Я призвала на помощь все свое терпение. Я знала, что сейчас паланкины вносят в покои для сидения; там наши гости сходят на землю, а потом пьют чай, прежде чем проследовать в главную часть дома*. Оттуда мужчины направлялись в зал Изысканной Роскоши, где их приветствовал мой отец. Женщины же устремлялись в безопасность наших покоев: они находились в задней части усадьбы, вдалеке от мужских глаз.
Наконец я услышала оживленные женские голоса. Они звучали совсем близко. Прибыли две сестры моей матери и их дочери. Я напомнила себе, что должна выглядеть, говорить и двигаться очень сдержанно. Затем пришли сестры моих теть, а за ними жены друзей моего отца. Самой важной из них была госпожа Тан, жена того человека, о котором отец упомянул в разговоре с матерью. Недавно маньчжуры назначили ее мужа на высокий пост императорского церемониймейстера. Она была высокой и очень худой. Ее младшая дочь Тан Цзе нетерпеливо озиралась по сторонам. Я почувствовала укол зависти. Я никогда не покидала усадьбу семьи Чэнь. Интересно, чиновник Тан часто разрешает дочери выезжать за передние ворота их дома?
Поцелуи. Объятия. Мы обменялись подарками: свежие фиги, вино из провинции Шаосин, чай из цветков жасмина. Мы проводили женщин и их дочерей в комнаты. Они разложили свои вещи, сняли дорожные костюмы и переоделись в новые платья. Еще поцелуи. Объятия. Слезы и взрывы веселого смеха. Мы поспешили в зал Цветущего Лотоса. Обычно здесь собирались женщины. В зале был высокий потолок в форме рыбьего хвоста. Его поддерживали круглые черные колонны. Окна и резные двери с одной стороны выходили в маленький сад. С другой стороны мы могли видеть пруд, заросший цветами лотоса. В центре комнаты на алтарном столике стояла маленькая ширма и ваза. Если произнести слова ширма и ваза вместе, то получится слово спокойствие, и все женщины и девушки, усевшись на свои места, почувствовали себя спокойно.
Я села на стул и огляделась. Мои перебинтованные ноги, казалось, плыли по поверхности прохладного каменного пола. Я была рада, что позаботилась о том, чтобы выглядеть как можно лучше, потому что все были одеты в самые изысканные платья из тончайшего шелка, украшенные вышивкой из цветов согласно времени года. Сравнивая себя с остальными, мне пришлось признать, что моя двоюродная сестра Лотос выглядела самой красивой. Впрочем, как обычно. Правда, мы все сияли в ожидании праздника, который вскоре начнется в нашем доме. Даже моя толстощекая сестра Ракита выглядела более привлекательной, чем обычно.
Слуги принесли маленькие тарелочки со сладостями, и мама торжественно объявила о начале состязания в вышивании. Это был первый конкурс из тех, что ожидали нас в ближайшие три дня. Мы положили на стол вышивку. Мама внимательно рассмотрела каждую работу, чтобы определить, кто из нас искуснее выбирает цвета и аккуратнее кладет стежки. Когда очередь дошла до меня, мама честно сказала, как обязывало ее положение:
— Моя дочь вышивает все лучше и лучше. Видите, она хотела вышить хризантемы. — Она сделала паузу. — Это же хризантемы, не так ли?
Я кивнула, и она продолжила:
— У тебя хорошо получилось. — Затем она легонько коснулась губами моего лба. Но все видели, что я не выиграю этот конкурс — ни сегодня, ни в другой день.
Во второй половине дня, наполненного бесконечными чаепитиями, конкурсами и радостным ожиданием вечера, мы все вели себя крайне беспокойно. Мама быстро оглядывала комнату, замечая и ерзающих маленьких девочек, и быстрые, как молния, взгляды их матерей, и раскачивающуюся ногу Четвертой тети, и то, как пухлая Ракита то и дело пыталась оттянуть узкий ворот платья. Я плотно сцепила руки перед собой и старалась сидеть как можно спокойнее, когда мама смотрела на меня, хотя мне хотелось прыгать, размахивать руками и кричать от радости.
Мама откашлялась. Несколько женщин посмотрели на нее, но тем не менее хихиканье и суета не прекратились. Мама кашлянула еще раз, затем постучала пальцем по столу и начала рассказывать мелодичным голосом:
— Однажды семь дочерей бога Кухни купались в пруду. Мимо него проходили Пастух и его буйвол.
Все девушки и женщины сразу узнали первые строки своей любимой истории, и в комнате воцарилась тишина. Я кивнула матери. Она приняла мудрое решение рассказать эту легенду, чтобы успокоить всех нас. Мы слушали, как она повествует о том, как дерзкий Пастух украл одежду самой прекрасной дочери, Ткачихи. Он ушел, а ей пришлось обнаженной томиться в пруду.
— Но когда наступила холодная ночь, — продолжала мама, — ей ничего не оставалось, как в полной наготе смущенно идти к дому Пастуха, чтобы вернуть свою одежду. Ткачиха знала, что у нее есть всего один способ сохранить свое честное имя. Она решила выйти замуж зa Пастуха. Что, как вы думаете, случилось потом?
— Они полюбили друг друга, — вдруг раздался пронзительный голосок Тан Цзе, дочери госпожи Тан.
Это была неожиданная часть истории. Кто бы мог подумать, что бессмертная богиня и обычный человек полюбят друг друга, ведь даже здесь, в мире смертных, когда мужчина и женщина заключают предназначенный им брак, они далеко не всегда находят любовь?
У них родилось много детей, — продолжала Цзе. — И они были очень счастливы.
— А потом? — спросила мама, глядя в ожидании ответа на другую девушку.
— А потом боги и богини потеряли терпение, — опять ответила Цзе, игнорируя прозрачный намек моей матери. — Они соскучились по девушке, которая ткала шелк из облаков и шила им одежду, и захотели, чтобы она вернулась.
Мама нахмурилась. Тан Цзе нарушила приличия. Я подумала, что ей, наверное, около девяти лет. Я посмотрела на ее ноги. Она вошла сюда без чьей-либо помощи. Значит, она уже преодолела два года, в течение которых девочкам перебинтовывают ноги. Возможно, ее нетерпеливость вызвана радостью оттого, что она опять может ходить? Но ее манеры!