Акков знаком подозвал связиста, притащившего коробку с полевым телефоном «модель-33», за которой тянулся длинный провод. Полевой телефон в твердой скорлупе бакелитового корпуса служил основным средством связи германских сухопутных войск, поскольку был гораздо надежнее рации, обладал спокойным нравом, быстро развертывался в полевых условиях, обеспечивая соединение на большом расстоянии. Электрические батареи служили гораздо дольше, вес был существенно меньше, и в нем никогда не перегорали радиолампы. Открыв аппарат, Салид взял трубку и покрутил ручку, посылая сигнал вызова.
– Грауфельдт слушает.
Грауфельдт, угрюмый унтершарфюрер, был в полицейском батальоне одним из немногих чистокровных немцев.
– Ты слышал выстрел?
– Так точно. Он прозвучал не у нас.
– Спускай собак, Грауфельдт!
Господин гауптштурмфюрер, я уже отправил группы с собаками, они идут в направлении выстрела. Собаки непременно возьмут след. Поскольку выстрел был сделан так далеко, я приказал солдатам оставить автоматы и ранцы и идти с одними пистолетами. Я рассудил, что им нужно будет двигаться быстро, и решающим фактором станет то, сколько сил у них останется, поэтому…
– Да-да, хорошо. Сколько у тебя еще провода?
– Две катушки. Еще с полкилометра. Мне идти вместе с поисковыми группами?
– Да, держись к ним как можно ближе.
– Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер.
– Держи меня в курсе. Я двинусь следом за вами и скоро окажусь вне зоны действия телефона. Будете держать связь ракетами. Если схватите Белую Ведьму, дадите сигнал. До этого следуйте по тропе к перевалу и ущелью. В любом случае одно ваше присутствие погонит Белую Ведьму на десантников.
– Будет исполнено.
– Вот и отлично, Грауфельдт.
– Господин гауптштурмфюрер, как прошла.
– Не знаю, и это не имеет значения. Сейчас главное – схватить эту женщину.
– Так точно. Конец связи, я перемещаюсь на новое место.
Теперь Салид уже мог рассуждать более ясно. Он вернул телефон связисту.
– Господин гауптштурмфюрер, нам готовиться выдвигаться к ущелью?
– Пока что нет, Акков. Пусть наши люди соберут всех жителей деревни в церкви и запрут их там.
– Слушаюсь!
– Затем огнеметчики сожгут все дома. Я хочу стереть с лица земли деревню, в которой был убит обергруппенфюрер Гредель. Чтобы от нее не осталось даже воспоминания.
– Так точно, господин гауптштурмфюрер. А как быть с церковью? И с жителями?
– Сожгите церковь, Акков.
Мила не хотела расставаться с винтовкой и закинула ее за спину. Учитель, вооруженный «Стэном», то и дело оглядывался назад, проверяя, ведут ли сербы преследование.
– Смотри! – вдруг воскликнула Петрова, указывая в долину. – Немцы подожгли деревню!
– Этого следовало ожидать. Так работает их мозг. Яремча или Лидице – где бы ни нанесли удар партизаны, приходится расплачиваться простым людям.
Высокие деревья мешали рассмотреть подробности. Были видны лишь столбы густого дыма, которые поднимались вверх к вершинам гор, где ветер смешивал их в сплошное ядовитое облако. Вскоре до беглецов долетел запах: смесь едкой гари сожженного дерева, кисловатого смрада горелой плоти и легкого привкуса бензина, изрыгаемого огнеметами. Криков слышно не было, но и как они могли быть слышны на таком расстоянии?
– Дыма много, – заметил Учитель, жадно глотая воздух, чтобы наполнить болящие от недостатка кислорода легкие. – Немцы решили сжечь деревню дотла.
И тут послышался лай собак. Звук усиливался и затихал, в зависимости от того, подхватывало ли его капризное эхо. Но не вызывало сомнений, что животные охвачены азартом погони.
Долгое время, пока беглецы поднимались по тропе, лай звучал в отдалении. В какой-то момент им даже показалось, что он и вовсе затих. Но собаки были полны сил, как и молодые ребята, бегущие вместе с ними. Когда лай послышался снова, он прозвучал уже гораздо ближе.
И вдруг лай раздался совсем рядом.
– Бесполезно, – задыхаясь, пробормотала Мила. – От собак нам не уйти.
Прошло еще несколько минут. Лай становился громче. Беглецы перешли на бег, но тут Петрова упала и разбила колено.
– Так, они приближаются, – сказала она. – Дай мне автомат. Я останусь здесь и убью столько фрицев, сколько смогу. А последнюю пулю приберегу для себя.
– Извини, так не получится, – возразил Учитель. – Останусь я. Я терпеть не могу собак. Для меня будет большим наслаждением перебить их столько, сколько смогу. Уходи, уходи!
И тут они увидели собак. Шесть мускулистых черно-рыжих животных, наконец спущенных с поводка, приближались стремительными ракетами, сплошные мышцы и скорость. Они неслись вперед огромными прыжками, сжимаясь и распрямляясь подобно мощным пружинам или поршням. Ничто не могло их остановить.
– Беги! – Учитель подтолкнул Петрову. – Беги же, черт тебя побери!
Повернувшись к своре, он поднял «Стэн».
Дым от пылающей деревни заволакивал все вокруг, поэтому Салид перенес свой командный пункт на полкилометра вверх по дороге. Отсюда он видел только стену дыма, поднимающиеся к небу черные столбы и языки пламени, пожирающие деревянные постройки. Для бойцов полицейского батальона так тоже было лучше, потому что они не слышали криков жителей деревни, запертых в объятой пламенем церкви, хотя сам Салид не обращал на это никакого внимания.
– Есть что-нибудь? – рявкнул он по-сербски, обращаясь к Аккову.
– Ничего, – ответил тот, застыв у телефона.
Гауптштурмфюрер поежился. Ему непременно нужно схватить эту женщину. Она слишком много значила. Если она окажется у него в руках, он героем вернется к солнцу и песку родной пустыни. И дело было не в честолюбии.
Салид сделал все это ради Аллаха. В душе своей он верил в главенство Аллаха над всеми народами. Те, кто не отдал себя Аллаху, – неверные, недостойные жить на земле, обреченные после смерти гореть в аду. И раз им предстоит вечно терпеть такие муки, какая разница, если им придется немного помучиться и сейчас?
«О Аллах! – мысленно обратился к Всевышнему Салид, – я смиренно прошу тебя благосклонно взглянуть на деяния твоего слуги Юсуфа Салида, который хочет только ублажить и подчиниться, в надежде заслужить право после смерти попасть на небеса. Пожалуйста, пожалуйста, преподнеси мне этот дар, это все, о чем я прошу, это все…»
– Господин гауптштурмфюрер! – окликнул его Акков. – Это Грауфельдт!
Салид схватил трубку.
– Докладывает Грауфельдт!
– Что там у вас?
– Кажется, поисковые группы установили зрительный контакт. Все дело в собаках, господин гауптштурмфюрер. Когда они на поводке, они скулят и повизгивают, стремясь освободиться, но когда их спускают, их лай становится звонким и более редким, потому что они несутся на полной скорости. Проводники не спустили бы собак, если бы не видели добычу. Собаки, господин гауптштурмфюрер! Собаки спущены, и они возьмут Белую Ведьму!