— Селестрия! — Она повернулась и увидела, как ее разгневанная бабушка, находясь в обществе двух пожилых людей, с перекошенным от гнева лицом едва удерживает пепел, грозящий вот-вот упасть с сигареты.
— Моя бабушка просто нестерпимо глупа, — сказала она, и ее губы сморщились. Селестрия подставила стеклянную пепельницу под сигарету, чтобы старуха могла стряхнуть пепел, а затем опустила ее на стол. Двое мужчин, разинув рты, во все глаза смотрели на красотку, и их меньше всего интересовала ее бабушка. Но, к их большой досаде, Селестрия не стала ждать, пока ее представят этим гостям, и поспешила на поиски прекрасного незнакомца.
Возможно, она полагала, что он найдет ее. Мужчины так обычно и поступали.
— Селестрия! — услышала она голос Дэна. Он подошел и, как давний друг, обнял ее. Если бы Селестрия в этот момент не остановила взгляд на его прекрасном спутнике, то, возможно, и ответила бы на дружеский порыв. Но в данной ситуации, чтобы совсем его не обидеть, она решила ограничиться лишь легким похлопыванием по плечу в ответ на поцелуй в щечку.
— Позволь мне представить тебя Рафферти, — сказал Дэн.
Рафферти взял ее руку и поднес к своим губам, ни на минуту не отрывая от нее глаз. Селестрия была очарована.
— Рада познакомиться с тобой, Рафферти, — ответила она. Ее взгляд из-под ресниц был почти безотказным способом заманить мужчину в ловушку. Она даже намеренно подчеркнула свой американский акцент.
— Ты американка? — удивился он, выпуская ее руку.
— Моя мама американка, а я англичанка. — Она находила это сочетание двух культур весьма экзотичным, что доставляло ей большое удовольствие.
— А я ирландец, из города Корка. Это мой первый визит в Корнуолл.
— Он погостит у нас, — сказал Дэн, сияя от радости.
— Дэн, дорогой, будь любезен, принеси мне бокал шампанского, — попросила Селестрия, коснувшись его руки своей ладонью, затянутой в перчатку. Дэн немедленно повернулся на своих отполированных черных ботинках и, с готовностью выполняя ее просьбу, растворился в толпе, чтобы найти столик, оборудованный под бар.
Рафферти, сразу же распознав ее хитрую уловку, невольно ухмыльнулся. Селестрии не было знакомо чувство стыда, и она ничуть не смутилась.
— Ты живешь здесь? — спросил он. — Какое великолепное место!
— Это фамильный дом. Вся наша семья гостит у дяди Арчи большую часть августа. Остальное время я живу в Лондоне, в фешенебельном районе Белгравия. Ты ведь бывал в Лондоне?
Он скептически рассмеялся.
— Ты, должно быть, думаешь, что я отпетый провинциал?
— Ну, кто его знает. Сразу и не определишь.
— Я учусь в Оксфорде, изучаю право и очень часто бываю в Лондоне.
— А гостишь у Уилмоттов?
— Они давние друзья нашей семьи.
Какое-то время он внимательно рассматривал девушку, пока его ленивый взгляд не остановился на соблазнительном вырезе ее платья.
— Ты так прекрасна, — прошептал он, внезапно став серьезным. Она заметила, что его глаза имели необыкновенный зеленый оттенок, как у лишайника.
— Спасибо, Рафферти.
— Думаю, тебе говорят об этом постоянно.
— Ну, девушке никогда не наскучит получать комплименты.
— Ты совсем не смущаешься, а значит, ты слышишь их слишком часто.
— А ты хотел бы, чтобы я смущалась?
— Да.
— А зачем?
— Ну, тогда бы у меня, наверное, было больше шансов.
Она засмеялась. Селестрия была не совсем уверена, говорит ли он правду или просто шутит. Рафферти пристально смотрел на нее. Она, нисколько не смущаясь и выдерживая его взгляд, тоже смотрела на него. Селестрия пыталась понять, что же таилось за этими глазами цвета лишайника, и вдруг почувствовала, как коварная змея снова обвилась вокруг ее позвоночника, и ощутила необыкновенно приятное тепло. Тут возвратился Дэн с бокалом шампанского, и момент был упущен.
Она надеялась, что за ужином ее посадят рядом с Рафферти. Теперь все трое о чем-то разговаривали — легкая поверхностная болтовня на фоне искры, пробежавшей между Рафферти и Селестрией. Они оба были охвачены затаенным и тщательно скрытым желанием. Он смотрел в ее глаза гораздо дольше, чем того требовал этикет, пару раз пальцы его рук как бы случайно коснулись ее плеч, и от этого она вдруг почувствовала невероятное возбуждение, отдававшееся где-то внизу живота. Неожиданно она вспомнила приятные ощущения от прикосновения пальцев Эйдана Куни, и мышцы ее живота сами по себе снова судорожно задергались.
В это время отец Далглиеш наблюдал за Селестрией с противоположной стороны навеса. Он стоял в окружении нескольких пожилых женщин, не преминувших воспользоваться случаем и познакомиться поближе с молодым священником. Неотрывно глядя поверх голов гостей, Далглиеш смотрел, как Селестрия разговаривает с двумя молодыми людьми. От ее красоты просто дух захватывало. Голоса, доносившиеся со всех сторон, теперь превратились в нескончаемый отдаленный гул, напоминающий звон комариного роя. Отец Далглиеш утешал себя мыслью о том, что его влечение к Селестрии было совершенно естественным, чисто человеческим, своего рода испытанием, ниспосланным ему свыше, а потому его способность сопротивляться этому искушению тем более достойна самой высокой похвалы.
«Я священник, — повторял он про себя. — Но я ведь также и человек. Дьявол может искушать меня, но я не сдамся».
— Я говорила своему внуку, что не годится посещать мессу лишь время от времени, нужно исполнять христианский долг, приходя в церковь каждое воскресенье. Тогда твоя душа очищается. Я просто не понимаю сегодняшней молодежи.
— Да, да, — не совсем внятно произнес священник. Остальные тоже закивали в знак согласия, каждый теперь норовил что-либо вспомнить и рассказать из собственного опыта. Но отец Далглиеш не делал ничего, чтобы как-то их утихомирить. Мысли его были далеко, он чувствовал, что однажды попавшее в его сердце зерно искушения стало расти.
Внезапный порыв ветра с силой ударил в палатку. От этого ее боковые части начали развеваться, шнуры, которые их держали, сильно натянулись, и через мгновение с крыши донесся звук, как от падения гравия. Гости посмотрели вверх — начавшийся ливень мог проделать в брезентовом потолке брешь и намочить их с ног до головы. Джулия нервно затянулась, скрывая свою обеспокоенность за широкой и беззаботной улыбкой. Памела же, напротив, скорее получала удовольствие от этого пикантного драматического момента. Находясь в окружении группы обожателей и о чем-то с ними разглагольствуя, она лишь поправила на плечах свой норковый палантин, чтобы ей стало теплее.
— Надеюсь, палатка не уплывет в океан, — пошутила Селестрия.
— Если погода не утихомирится, то мы не сможем разъехаться по домам, — весело предположил Дэн. — Нам всем придется остаться здесь на ночь.