— У меня есть достаточно веская причина, чтобы быть таким. — Он сдвинул брови и опять нахмурился. — Но я не обязан давать кому-либо объяснения, особенно вам.
— Полагаю, вы вполне взрослый, чтобы поступать как вздумается.
— А сколько мне, по-вашему, лет?
Она засмеялась, хотя каждый мускул на ее лице и шее был натянут.
— Не знаю, но вы старше меня.
— Большинство жителей Марелатта старше вас. Вы выделяетесь на фоне других, как прекрасный корабль. Могу предположить, что вы впервые в жизни покинули свою безопасную бухту. А мне, по всей видимости, свою песнь жизни предстоит допевать здесь, в безопасных стенах Конвенто.
— Не думаю, что бухта так уж безопасна, когда в ней проживаете вы.
— Неужели вы боитесь хромого человека? Даже если этот хромой иногда немного крут на поворотах.
— Насколько я понимаю, ваша нога пострадала в результате несчастного случая на охоте, — сказала она.
Он вопросительно посмотрел на нее, и она поняла, что невольно проговорилась: она интересовалась им. Губы Хэмиша слегка скривились в изумлении.
— С тех пор я не садился в седло, — ответил он, глядя прямо перед собой.
— А вы скучаете по верховой езде?
— Да, черт побери, скучаю. — Он покачал головой. — И не думаю, что испытывал когда-нибудь большее ощущение свободы. Летишь как ветер, перепрыгиваешь через любые преграды, стоящие на твоем пути. Я был отличным наездником.
— А я никогда не сидела верхом.
— Правда?
— Сейчас на смену лошадям пришли такси, и не хватит пальцев, чтобы перечесть, в скольких я ездила. В Нью-Йорке они были желтыми, в Лондоне — черными. И это то, что у меня лучше всего получается, плюс наносить лак на ногти и часами просиживать в парикмахерском салоне. — Хэмиш засмеялся, морщинки-лучики вокруг его глаз и рта стали еще отчетливее на загорелой коже, и она вдруг почувствовала внезапное и сильное желание пробежать по этим лучикам пальцами.
— Но вы ведь любите книги, — сказал он мягко, и она поняла, к своей радости, что он тоже интересовался ею.
— Гайтано говорит, что нам очень нравится одна и та же книга, — решилась сказать она.
— «Граф Монте-Кристо»?
— И ужасный замок Иф, — добавила она с улыбкой.
— А что еще вы любите?
Она тяжело вздохнула.
— Я люблю танцевать, играть на фортепиано…
— Да, я знаю об этом.
Она почувствовала, как кровь прилила к щекам, и поспешно продолжила:
— Фредди говорила мне, что вы единственный в этом доме человек, который играет на фортепиано.
— Я больше не играю.
— А почему?
— Потому что это нагоняет на меня тоску.
— А на меня лирические мелодии действуют ободряюще.
Он повернулся и с любопытством посмотрел на нее.
— Неужели?
И вдруг до нее дошло, что он стал невольным свидетелем ее слез. Она отвернулась.
— Когда я даю волю эмоциям, я облегчаю свою душу.
Они шли по сосновой аллее, по мрачным теням, разрезанным лунным светом, озарявшим мощеную дорогу под ногами. Конвенто вырисовался в ночи какой-то неприступной огромной крепостью. Ворота были закрыты, а маленькое окошко, выдолбленное в камне, там, где голубь ворковал в день прибытия сюда Селестрии, сейчас было темным и пустым. Колокольня на крыше церкви отливала лунным светом и стала серебристой. Молодые люди вдыхали цветочный запах, исходящий от города мертвых через дорогу, и Селестрии не хотелось, чтобы эта ночь кончалась.
— Вы не хотите пойти взглянуть на море со старой крепости? При такой полной луне оно бывает необычайно красивым, — сказал он и взглянул в сторону кладбища.
— С большим удовольствием, — ответила Селестрия и тоже посмотрела туда, откуда так остро пахло лилиями. И вдруг догадавшись, что он думает о Наталии, она внезапно почувствовала приступ ревности к призраку, который все еще предъявлял какие-то права на его сердце. А они едва друг друга знали, и она не имела никакого права на его любовь. Он снова положил руку на ее талию, увлекая за собой на обочину проезжей части, хотя в столь поздний час это была излишняя осторожность — Нуззо со своей лошадью и повозкой вряд ли мог сейчас появиться на дороге. Она ощущала жгучее тепло его прикосновения даже через ткань платья.
Они молча прошли мимо ворот, склепы казались еще темнее в безмолвии ночи. Хэмиш то и дело бросал обеспокоенный взгляд туда, где парк купался в тенях, падающих от возвышающихся сосен, и казалось, что он хочет еще заглянуть и под землю, куда не мог проникнуть взор живых, где покоилось тело его жены и где в маленьком, освещенном свечками мавзолее витал ее дух, охраняя тайну, которая была известна лишь им двоим.
— Темнота — это всего лишь отсутствие света, — пробормотал он.
— Вы в темноте, Хэмиш? — мягко спросила она, тронутая горем, которое сейчас окружало их со всех сторон.
— А что вы знаете о темноте? — угрюмо пробормотал он.
— Я могу ее чувствовать, — ответила девушка, следуя за ним по каменистой дорожке, ведущей к скалам, где и находилась старая крепость, мрачным силуэтом вырисовываясь на фоне неба. — Я чувствую ее, когда нахожусь с вами. — Он остановился и долго смотрел не нее, впившись взглядом, будто ища что-то.
— Что вы сейчас сказали? — спросил он, наклоняясь к ней. Его голос был полон боли.
— Я чувствую темноту, которая окружает вас. — Он ничего не ответил, но отвернулся и продолжил путь.
Наконец он сел на сухую траву, на то же место, где сидела Селестрия днем раньше, когда Дафни рисовала. Крепость была наполнена тенями, такая же одинокая и опустошенная, как сам Хэмиш, мучимый демонами и бездонной печалью. Они сидели молча, глядя на слегка волнующееся море и огромное звездное небо. В этот момент, сидя возле мужчины, которого, как ей стало ясно, она любит, Селестрия почувствовала легкое движение земли под собой.
— Что вы делаете в Апулии? — наконец спросил он. Она посмотрела на его профиль, четкую линию челюсти, на длинный искривленный нос и яркие миндалевидные глаза в оправе густых пушистых ресниц.
— Я приехала, чтобы найти убийцу своего отца, — твердо произнесла она.
— Вашего отца убили? — Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Мой отец предположительно совершил самоубийство в Корнуолле несколько недель назад, утонув в море. Нашли его лодку и посмертную записку. Но если бы вы знали его, то нисколько не сомневались бы в том, что он ни за что не решился бы на такой шаг. Я выяснила, что он отсылал огромные суммы денег Салазару, вот почему я пошла к нему в офис. Салазар заявил, что мой отец повторно снял их со счета, но я не верю ни единому его слову. Думаю, это он украл наши деньги и каким-то образом избавился от моего папы.