— О, Быня! — первым пришёл в себя Турист. — Знакомьтесь, пацаны: Быня, это он с Папой насовсем разобрался. Классный чувак. Кстати, мой друг.
«Пацаны», которым было всем слегка за тридцать, сдержанно и одобрительно загудели.
— Ты уже проснулся? — обратился Турист уже к Фёдору. — Тогда садись к нам. А то мы к тебе уже Кислого с едой посылали, чтоб ты поел да снова ложился, если не выспался. Он заходил?
Фёдор кивнул, думая совсем о другом. В этот момент на лестнице показался Кислый. Он сделал два неуверенных шага вниз по ступенькам, а когда попытался сделать третий, его ноги, не выдержав, подломились в коленях, и Кислый рухнул вперёд. Он плашмя упал на лестницу и, сохраняя неестественно прямое положение тела, съехал на животе по ступенькам головой вперёд. Когда голова неудавшегося официанта коснулась пола, он вытянулся всем телом и затих. К нему сразу же бросились несколько человек из-за стола и стали приводить в чувство.
— Быня, ты за что его, а? — тихо спросил Турист. — Он, может, сказал что-то не так? Так ты прости его, молодой он ещё.
— А, — небрежно отмахнулся Сивцов. — Случайно вышло. Неловкий он у вас какой-то.
Турист понимающе покивал.
— Я же говорил, — бормотал негромко кто-то из сидящих за столом, — мяса ему надо было отнести. А вы заладили: «Бульон, бульон, полезно, полезно!» Вот и получил Кислый по полной, за бульон-то! Вон, вишь, как ему щас полезно… Лежит, ни есть, ни пить не просит. Хотя я бы, наверное, тоже обиделся: с баланды только соскочил, а тебя пустым бульончиком угощают! Нет, правильно Быня ему врезал, да и нам повиниться бы надо, за стол его пригласить, — говоривший обиженно засопел.
В это время Фёдор, наконец, вспомнил, зачем он спустился в гостиную в одних трусах.
— Турист, во сколько ближайший автобус в город?! — заорал он с удвоенной силой, вспомнив, что жутко опаздывает. — И где моя одежда?
— Спокойно, Быня, спокойно, ты чего? — Турист стал осторожно приближаться к Сивцову. — Ну подумаешь, чего-то он не так сделал, или не так сказал — чего психовать-то? Тем более что ты его уже наказал. Сейчас одежду тебе новую подберём, сядем, покушаем хорошо, пивка выпьем… Ну? И куда ты собрался идти — лес ведь кругом?
— Как лес? — забормотал Фёдор, только сейчас вспомнив, где он находится и осознав всю безнадёжность своего положения. — Какой лес?
— Смешанный, — ласково проговорил Турист, обнимая прогульщика за плечи. — Хвойно-лиственный. Биология, пятый класс, — и, обращаясь к кому-то из приводящих в себя Кислого, коротко приказал: — Одежду принеси Быне. Чего-нибудь его размера, только быстро.
— Но мне же сегодня на работу надо, — всхлипнув, вывалил Сивцов свой последний аргумент. — Понедельник же…
— Ты чего, Быня? — изумился Турист. — Во-первых, сегодня уже вторник, понедельник вчера был, когда мы в поезде ехали. Вспомнил? А во-вторых — какая работа? Тебе сейчас тихо-тихо сидеть надо, чтоб не дай бог, тебя и в этом районе менты искать не начали! Ты чего, заказов, что ли, много набрал? Ну так отмени их на время — если заказчики люди нормальные, то должны в твоё положение войти. А потом, когда тебя искать перестанут — отработаешь своё.
«А ведь меня этот капитан, пожалуй, и в самом деле на работе быстро найдёт, — подумал Фёдор, имея в виду Поповича. — Он вон какой ушлый: мигом мой паспорт прочитал! Он и институт наш, наверное, так же быстро найти сможет. Придёт, а я там черчу что-нибудь. Здрасьте-пожалуйста, пойдёмте в тюрьму!»
Сивцов пригорюнился. Оставалось только подчиниться более мудрому в таких делах Туристу и в самом деле на некоторое время «лечь на дно».
Через полчаса Фёдор, одетый в новый, с иголочки, «найковский» спортивный костюм и белоснежные кроссовки той же фирмы, восседал во главе стола. Он был побрит, причёсан и похож на наследного принца княжества Монако, выехавшего отдохнуть на природу. Двое из сидевших за столом (а все присутствовавшие были охранниками этого огромного дома) ушли протапливать баню для дорогих гостей, остальные же, открыв рот, слушали Сивцова.
— А стёкла оказались бронированные! — рубил рукой воздух раскрасневшийся рассказчик. — Ка-а-ак он в это стекло на своей верёвке с разгону ахнул! Аж весь дом затрясся. Граната у него из рук — бац! — и вывалилась. Внизу — взрыв! Кто-то орёт там, ничего не понять, дверь взорвали, кругом дым — хоть святых вон выноси! После этого они отступили и пошли советоваться…
Фёдор сделал большой глоток пива из кружки — от длинного повествования у него пересохло в горле.
— Ну ты крутой, Быня, — восхищённо выдохнул один из охранников по кличке Гиббон. — Сам Сомов тебя с первого раза взять не смог! Ну, дела.
— Это что! — подал голос Турист. — Он его потом вообще в больничку отправил, на заслуженный отдых, так сказать.
Все в немом восторге воззрились на героя дня.
— Потом расскажу, — взмолился Сивцов. — У меня уже язык не шевелится.
Перечить ему побоялись, помня пример Кислого. Неудачно упавшего охранника ещё двадцать минут назад, как только он был приведён в чувство, Турист настоятельно посоветовал увести в какую-нибудь дальнюю комнату и оставить там до вечера, чтобы своим видом Кислый не раздражал Быню.
— Нам ещё здесь стрельбы не хватало, — объяснил свою позицию Турист.
С улицы принесли шашлык из осетрины, приготовленный специально для гостей. Фёдор никогда в жизни не ел такой вкуснятины, поэтому съел две своих порции и одну соседскую. Сидевший рядом с Сивцовым уголовник Грабля благоразумно промолчал. Наевшись, Фёдор с сожалением осмотрел всё ещё обильный стол и сыто рыгнул. Кто-то подобострастно хихикнул. Сивцов, поглаживая себя по животу, строгим отеческим взглядом посмотрел на нарушителя тишины. Стало тихо.
— Скучно у вас, — неожиданно взгрустнулось Фёдору. — Живёте тут в лесу…
Все засуетились. С разных сторон Сивцова бросились истово разубеждать.
— Да как же скучно, Быня? — самозабвенно бил себя в грудь Гиббон. — Сейчас банька будет, ей-ей! Тут такая банька у Трофима, что ого-го! У-у-ух, какая банька!
— Пострелять можно, — вещал трубным голосом Грабля. — Здесь арсенал целый у нас. Ты из чего больше шмалять привык, Быня? Тут даже гранатомёт есть, во как!
— Тут места хорошие! — надрывался с другой стороны стола огромный детина по кличке Поршень. — На охоту пойдём! Без добычи точно не вернёмся — тут зверья полно!
Переждав самый гам, Фёдор, глядя на Поршня, строго проговорил:
— Зверей убивать нехорошо, — и задумался.
Всем стало стыдно. Поршень, казалось, съёжился раза в два и готов был провалиться от позора сквозь землю.
— А вот пострелять можно, — подумав, вынес свой вердикт Сивцов.
Все облегчённо вздохнули — грозы не случилось. Грабля раздувался от важности прямо на глазах: ещё бы — ведь именно он подал благосклонно принятую идею насчёт «пострелять».