— Так у нас Поршень, считай, заново родился недавно, — не сдавался тем временем Турист. — Значит, его следует считать новорождённым, а инстинкт — врождённым. Верно я говорю, Быня?
— Будем считать его врождённо-приобретённым, — ловко вывернулся из щекотливой ситуации знаменитый инстинктовед. — Или наоборот.
Усмирённые спорщики совместными усилиями отобрали у вспотевшего в зимней одежде Поршня бутылку и, отправив его отдохнуть в свою комнату, сели перекурить.
— Как конь стал упрямый, — глядя вслед обиженно уходящему Поршню, заметил Чибис. — Только «но» и «тпру» понимает хорошо, я уже заметил.
— Машину погрей лучше, — напомнил ему Турист. — Тебе через час уже ехать надо, казахов встречать.
— А что, уже одиннадцать? — удивился Чибис, поднимаясь. — Пойду тогда готовиться. Чего-то побаиваюсь я этих казахов. Азиаты, хрен их поймёшь… Завалят ещё меня во время встречи, во прикол будет.
— Не боись, не завалят, — успокоил его Турист. — Они без тебя дорогу не найдут. Да и вообще, чего они — за тридевять земель ехали, чтоб тебя, что ли, шлёпнуть? Думаешь, у них свой народ в Казахстане кончился? Не, Чибис, не кипишуй раньше времени. Если и завалят, то только здесь. На родной, так сказать, земле.
— Ага, — поддакнул Гиббон. — На траве у дома.
— На снегу, — внёс свою лепту в успокоение Чибиса Кислый. — Зима на дворе.
— Корнет Оболенски-и-ий, налейте-е вина-а-а, — нервно простонал вслух Фёдор, не выдержав душераздирающего разговора о смерти. Он давно уже пел эту песню, но про себя. А тут, испугавшись больше обычного, не выдержал, и перешёл с обычного для себя ультразвука на диапазон, воспринимаемый ухом обычного человека.
— Классная песня, — поддержал певца Турист. — И, главное, в тему. Раздайте патроны, поручик Гиббонский, — протянул он. — Корнет Кислоухин, идите вы на!..
— Какой я тебе Кислоухин? — обиделся Кислый. — Думай, чё поёшь!
— Это я для размера, — душевно пояснил Турист. — И для наиболее полного сохранения атмосферы гражданской войны.
— Сохраняй её на ком-нибудь другом, — буркнул синелицый корнет. — У нас тут своя гражданская война будет часа через три. С дружественным нам Казахстаном.
— Пусть поёт, — поддержал Туриста польщённый «поручиком» Гиббон. — Помирать, так с музыкой! Верно, Фёдор Юрьевич?
— Пойду, прилягу, — пробормотал зелёный от таких жизнеутверждающих разговоров Сивцов. — Отдохнуть надо, всю ночь не спал.
— И то верно, — сказал, поднимаясь, Турист. — Времени мало осталось. Сбор здесь же, без пятнадцати два. В одежде и с оружием. А ты, Кислый, пока Граблю приготовь. Намажь ему спину, руку посильней, забинтуй получше, а потом, ближе к делу, и одеться ему поможешь.
На том и порешили.
Придя к себе в комнату, Фёдор совершенно неожиданно для самого себя вздремнул и…
Курс молодого бойца
…и проснулся лишь от настойчивого стука в дверь. Бросил взгляд на часы, висевшие на противоположной стене. Полвторого.
«Вот это да! — поразился Сивцов, никак не ожидавший, что сможет уснуть в таком взвинченном состоянии. — Это всё от нервов, наверное».
— Да-да! — крикнул он, и в дверь заглянул Кислый.
— Фёдор Юрьич, — извиняющимся тоном произнёс гонец. — Пора. Через пятнадцать минут сбор уже. В полной готовности.
— Сейчас приду, — ответил Фёдор, легко поднимаясь на постели. — Переоденусь только.
Кислый исчез. Сивцов, напевая под нос, снял с себя спортивный костюм, аккуратно повесил его на плечики и стал облачаться в отобранную специально для него амуницию.
Настроение было, не в пример недавнему, абсолютно бесшабашное и боевое.
«Эх, покатаюся-поваляюся, ивашкиного мяса поевши», — пришёл откуда-то в голову непонятный, но ужасно прилипчивый клич одной древнерусской старухи со странной фамилией Яга.
Продолжая вполголоса угрожать неведомому Ивашке, Фёдор вышел из комнаты, прикрыл дверь, не запирая её на ключ, и вприпрыжку побежал вниз.
«Вот что значит вовремя поспать», — успел подумать, покидая свою комнату, Сивцов.
Внизу уже были все, за исключением уехавшего Чибиса. Атмосфера в холле была несколько нервозной, но в целом настроения собравшихся дышали лёгкой бравадой и оптимизмом.
Турист довольно фальшиво напевал «Мы все участники регаты» и беспрерывно посматривал на часы. Гиббон тренировался в скоростном отбрасывании палки и выхватывании пистолета, в чём ему по мере возможностей помогал Кислый, засекающий время. Зрелище не очень впечатляло, тем более что через пару-тройку попыток отброшенная дубина прилетела по спине аккуратно стоящего по стойке «смирно» Грабли, который не замедлил взвыть трёхэтажным матом, прекратив тем самым дальнейшие тренировки по достижению предела человеческой ловкости.
Довольный жизнью Поршень сидел на диване в шапочке, был застёгнут на все пуговицы и повязан своим любимым шарфиком с пингвином. Из-за ворота пуховика к уголку его рта тянулась оранжевая медицинская трубка, закреплённая на шее куском лейкопластыря. Казалось, что у Поршня на голове надето миниатюрное переговорное устройство, как в фильмах про спецназ. Если бы не шарфик, подумал Фёдор, то сходство с героем боевика было бы стопроцентным. Кадык «спецназовца» периодически совершал характерные глотательные движения.
— Гранату не забыл? — первым делом поинтересовался у Фёдора Турист.
— Забыл, — ляпнул, не подумав, Сивцов, затем спохватился, но было уже поздно.
— Что же ты так? — укоризненно покачал головой спец по вооружениям. — И возвращаться плохая примета… Ладно, бери мою. Тебе нужнее.
Фёдор хотел было отказаться, но опять не успел.
— Держи, — Турист свёл у своей гранаты проволочные усики для более лёгкого вытаскивания чеки и протянул боеприпас Сивцову. — В кольцо большой палец левой руки продень и держи так в кармане. У тебя ствол в правом?
Фёдор, пистолет которого сейчас покоился в комнате под кроватью, кивнул.
— Значит, правой рукой пистолет в кармане держишь наготове, а левой, в другом кармане, гранату с кольцом на большом пальце. Если ствол достать не успеешь, тогда дёргай одним пальцем кольцо и бросай в гадов бомбу, понял? Я специально у неё усики свёл, чтобы кольцо легко выскакивало. Прямо щас и держи, привыкай. Там руки у всех в карманах будут, так что не киксуй, — нервно хохотнул Турист. — Тоже примерно с такими же «наборами» стоять будут.
Сивцов вздохнул, взял лимонку и, вставив большой палец в кольцо, опустил обе руки в карманы шубы. В правом кармане вместо положенного пистолета была пугающая пустота, поэтому Фёдор для храбрости сложил из ничем не занятой руки кукиш и нахмурился. Получилось решительно.