– Вызови мне машину, и пусть шофер поднимется, заберет цветы. Я возьму их домой, если ты не возражаешь.
Она потянулась за айфоном, но что-то заставило в последний момент убрать руку. Слишком многое в жизни заканчивалось крахом всех надежд. Да что там скромничать, практически все, кроме бизнеса! Лучше еще немножко помечтать, что могло бы быть, чем узнать, что ничего не будет.
Северина вздохнула. Вероятно, Алексей уже жалеет о своем мимолетном порыве, а цветы прислал для очистки совести. Или ему что-то нужно от нее. Какая-нибудь протекция, а может быть, хочет с ее помощью проникнуть в высшее общество. Разочарованной в жизни женщине на пороге сорокалетия очень сложно поверить во внезапно вспыхнувшую страсть.
Она не такая любительница секса, чтобы заводить отношения ради него. Прежде всего ей нужна духовная общность, доверие. И открыть человеку душу, чтобы он туда плюнул? Услышать: я тебя силком в постель не тащил…
О, вот оно! От внезапно посетившего ее озарения Северина замерла с чашкой в руке. Ну конечно! Спасибо тебе, космонавт Тоборовский, за идею!
Вот в чем смысл возмездия, вот когда оно принесет радость и исцеление ее душе. Просто испортить человеку жизнь – невелика заслуга. Этот негодяй умеет держать удар, и, как бы она ни старалась, она не сможет лишить его тех душевных качеств, которые помогут ему подняться.
Нет, нужно сделать так, чтобы он оступился сам. Чтобы собственными руками все разрушил и до дна испил горькую чашу совершенного греха. Чтобы совесть грызла его так же, как двадцать лет грызет Северину. Он сам должен вырыть ту яму, в которую упадет. А она встанет на краю этой ямы, бросит на него холодный взгляд, усмехнется и скажет: «Тебя никто не заставлял!».
Вот тогда это будет возмездие, а не мелкие пакости.
Северина засмеялась и снова позвала секретаршу:
– Наташенька, свяжитесь с Петровым из горздрава и назначьте встречу. Потом соединитесь с секретарем нашего дорогого генерала и узнайте, когда ему будет удобно меня принять.
Тесное сотрудничество Северины с ФСБ не афишировалось, но ни для кого не было тайной. Пожалуй, оно являлось гораздо более значимым компонентом ее успеха, чем любимое дело и удача.
Северина не видела в этом сотрудничестве ничего постыдного. Защита своей родины от внешних и внутренних врагов – почетная обязанность гражданина. А крики о произволе и душителях свободы – удел неудачников.
Ну вот… Начало положено.
А если он не попадется в ловушку? – подумала Северина. И сама себе ответила: – Если он не попадется в ловушку, то я буду жить, зная, что в юности мне посчастливилось переспать со святым человеком.
Инга сделала обход и спустилась в приемный покой, в котором, как всегда по субботам, кипела жизнь. Миновав бурный поток пахнущих перегаром граждан, она открыла дверь ординаторской. Там сидел за журналами Руслан.
– Привет! – убедившись, что их никто не видит, он заключил ее в объятия. – Устала?
– Еще не успела. – Инга мягко высвободилась и села на широкий подоконник.
– А я тут статистику по травмам поднимаю. Сплошные «алкогольное опьянение, избит неизвестными». Кажется, у нас чрезвычайно развито движение анонимных алкоголиков.
Инге не хотелось говорить о работе. А других тем у них и нет, вдруг с горечью подумала она. Они и сошлись-то больше на почве интереса к профессии, чем по любви. Никогда не говорят о жизни, о быте, даже о художественной литературе. Она любит читать, Руслан тоже, вон, постоянно цитирует стихи, но при этом они никогда не обмениваются впечатлениями о книгах. Даже в сети. Вечерами переписываются в Вконтакте, и все время о пациентах или науке.
Один раз она даже обиделась, когда подсказала возлюбленному удачное решение. Руслан обрадовался, предложил включить ее в коллектив авторов, но Инга отказалась. Не ее тема, а публикаций и так достаточно. Но на душе остался мутный осадочек, чувство, что она оказалась своему любовнику слишком полезна и ее КПД приближается к 100 процентам, что противоречит законам природы.
Прежний любовник Инги был талантливее Руслана и гораздо более одержим хирургией, но с ним они почему-то находили время поболтать о всяких пустяках…
Руслан смотрел на нее и улыбался. Интересный мужчина с орлиным профилем. Рано поседевшие виски придавали ему некоторое сходство с кавказцем, но общий облик был скорее галльским. Чем-то его лицо напоминало темные портреты французских монархов.
Выбив пальцами дробь по оконному стеклу, она выжидающе посмотрела на любовника, но он только улыбнулся и вернулся к своему занятию.
Это что же получается? Теоретически она для Руслана самый близкий человек. Любимая женщина, с которой он не может связать жизнь по объективным обстоятельствам. Так сказать, неформальная жена. Почему же он не делится с ней своими планами? Почему не говорит, что скоро станет ректором?
– Слышала, тебя скоро повысят? – не выдержала Инга.
– В смысле?
– В смысле – назначат ректором.
Волчеткин засмеялся:
– Кто тебе сказал?
– Какая разница?
– Нет, Ингуша. Не для меня куют коня.
– Почему? Ты молодой, перспективный, с хорошими организаторскими способностями, кого ж назначать, как не тебя?
– Ну, вроде идея такая была, но потом все заглохло. Какая-то более подходящая кандидатура нарисовалась. В общем, его куют не для меня.
Руслан говорил уверенно, как о решенном деле. Но, кто знает, возможно это просто суеверный способ не спугнуть удачу. Инга высказала подобающие слова сожаления и хулы руководителям, которые не дают ходу молодым талантам, но с трудом могла скрыть радость. Значит, Руслан останется с ней и ничего не скрывает.
Коротко поцеловав его в макушку, Инга приоткрыла дверь ординаторской. Пусть не думают, что они хотят побыть наедине. В коридоре маячила бригада «Скорой помощи», пытаясь сдать старушку юной дежурной докторице. Инга несколько раз сталкивалась с этой девушкой, и она произвела на нее самое хорошее впечатление. Только из института, эта доктор пришла на работу с увесистым багажом знаний, в отличие от среднестатистических выпускников, которые твердо уверены только в том, что фуросемид вымывает калий.
Кроме знаний, Полина Андреевна обладала еще яркой внешностью, будоражащей мужские сердца. Как у многих рыжих людей с очень белой кожей, ее лицо словно светилось изнутри, и черты казались немного «не в фокусе». Большие серые глаза, точеный носик и пухлые губы очень мягких очертаний… Если бы Инга могла выбирать, она захотела бы себе именно такую внешность!
«Какая же Полина Андреевна молодая! – подумала Инга. – В том же возрасте, что была я, когда связалась со своим завкафедрой. А он был старше меня теперешней… Но я вижу в Полине ребенка, которого надо опекать, а он увидел во мне взрослую женщину, которой можно испоганить жизнь».