– Как бы то ни было, родить ребенка было моим решением, – сухо сказала Инга, – он меня об этом не просил. Ответственность целиком лежит на мне. Мы никогда не были женаты, не планировали семейную жизнь, он не давал никаких обещаний. Я знала все, как есть. Поэтому то, что он записал Гришу на себя и периодически дает деньги, это акт доброй воли, за который я должна благодарить человека, а не подавать на него в суд и позорить.
– А почему бы и нет? Все знают, что у вас есть внебрачный ребенок, пусть узнают, что и у него тоже.
– Но у меня нет жены, которую я обманывала, – засмеялась Инга.
– Видите ли, сначала я не хотела лично встречаться с вами, думала поручить это своему адвокату. Теперь вижу, что интуиция меня не подвела. Не сердитесь на меня за бесцеремонность, но я вас слушаю, и просто зла не хватает! Что значит ответственность лежит на вас? Вы его насильно заставили? Или тайно, пока он спал? Или он не знал, откуда берутся дети?
Инга невесело усмехнулась.
– Об его ответственности можно было бы подискутировать, если бы вы его обманули в плане контрацепции. Солгали бы, что принимаете таблетки или что-то в этом духе. Но ведь не было такого? Вы были слишком молоды и еще не настолько разочаровались в жизни, чтобы удовольствоваться ролью матери-одиночки. Верно?
Инга пожала плечами. Следовало поблагодарить Северину за обед и гордо уйти, но какая-то сила удерживала ее на месте.
– Допустим, вы хотели с помощью ребенка переманить его к себе и пошли на обман, – рассуждала Северина, пригубив вина, – допустим. Но это значит только то, что он заронил в вас ложные надежды, дал понять, что брак между вами возможен. Значит, ответственность с него не снимается. Но я почему-то склонна думать, что ваш сын появился на свет просто потому, что его отец слишком много заботился о своем удовольствии и слишком мало – о вашей безопасности. Верно?
Чувствуя, что щеки покрываются предательским румянцем, Инга кивнула.
– Мужчина не несет ответственности за ребенка только в одном случае. Когда снимает проститутку. Это разовая коммерческая акция, и производитель берет все риски на себя, включая их в стоимость услуги. Но у вас же было иначе, верно? Это была любовь.
– Да, – сказала Инга глухо, – это была любовь.
– Вот видите. Я не говорю, что вы сами были почти ребенком и ему следовало учесть это обстоятельство. Если уж совсем недостаточно супружеских ласк, ему следовало обратиться к профессионалкам, а не губить жизнь юных девушек. Но он пошел на внебрачную связь, значит, ответственен за ребенка точно так же, как и вы.
– Теоретически вы правы. Но на практике… Как говорится, дьявол в деталях.
– Возможно, вы опасаетесь потерять в деньгах? Мол, двадцать пять процентов отщипываются только с официальных доходов, а у него девяносто процентов из кармана в карман. Не волнуйтесь. Мы предоставим вам лучшее юридическое сопровождение. Найдутся свидетели, готовые подтвердить, какие гонорары они ему выплачивали. Наши адвокаты убедят суд, что, если доходы тайные, это совсем не значит, что ребенок не имеет права на четверть от них.
Инга задумчиво глотнула немного вина и задержала его во рту, наслаждаясь вкусом. Предложение Северины звучало весьма разумно. Если она подаст на алименты, финансово не проиграет в любом случае, потому что получает как раз около четверти его официальной зарплаты. Может, чуть больше, но не значительно. Зато суд принесет ему огромные неприятности. О ребенке на стороне узнает жена, и на службе станет всем известно, что он мало того что гуляет напропалую, еще и злостный неплательщик алиментов. В конце концов, почему она должна думать о его репутации и семейном счастье, если он сам не хочет об этом позаботиться? Он взрослый человек и должен понимать, какую опасность она представляет для него, но ни разу не позвонил, не спросил, довольна ли она суммами, которые он дает на ребенка. Почему? Так уверен в ее благородстве? Или думает, она настолько ничтожна, что зависит от этих крох, которые он переводит, и не станет ими рисковать?
Северина смотрела на нее с искренним участием, Инге даже стало немного не по себе от этого теплого взгляда. Нет, нельзя поддаваться эмоциям. Какие бы цели ни преследовала бизнес-леди, ясно, что счастье Инги к ним не относится. Она по какой-то причине хочет насолить папаше Грегори, и Инга – всего лишь инструмент в этом деле. А инструменты порой ломаются.
– Неужели найдутся люди, готовые свидетельствовать против врача, который их спас? – спросила она, переводя тему. Пусть Северина думает, что она не видит коммерческих перспектив, поэтому и не хочет связываться.
– Вы не представляете, сколько!
– Это ужасно.
– Почему? Он выполнил работу, за нее расплатились, причем, надо сказать, немаленький суммой, следовательно, больше ничего человеку не должны. С точки зрения этики, не вижу никаких проблем. Тем более зачастую наш фигурант брал деньги, зная, что на результат это никак не повлияет. Таким образом, люди платили не за выздоровление, как думали, а за ложные надежды и чистую совесть. Мол, сделали все, что могли, отдали последнее.
Инга пожала плечами. Сама она никогда не просила денег у пациентов. Ей казалось, что доктор наук не должен опускаться до вымогательства. Правда, когда приносили конверты, не отказывалась.
Многие коллеги считают, что родина платит им непозволительно мало за тяжелый и самоотверженный труд. Поэтому разницу должны компенсировать пациенты, как представители этой самой родины. Такую точку зрения Инга понимала, но не разделяла.
– Вы скажете, что специалист такого уровня имеет право на достойное вознаграждение. И за все надо платить. И бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И блаблабла… – сердито сказала Северина, – но вот, например, профессор Колдунов…
Инга просияла:
– Вы его знаете?
– Приходилось видеть, – и Северина тоже улыбнулась до ушей, – так вот, если надо делать, он идет и делает. Никаких бесед с закатыванием глаз о тяжелом материальном положении. Хотя пятеро детей у мужика, как бы можно и поканючить.
– Такие, как Ян Александрович, раз в сто лет рождаются.
– Вот именно! И ничто не мешало вашему приятелю быть таким же. Однако он выбрал другой путь, какие теперь претензии к людям? Рано или поздно человек должен получить, что заслуживает. Вы думаете, что поступите подло, подав иск? Но ведь это не так. Мать действует в интересах ребенка, вот и все. Я готова компенсировать вам все риски. Поскольку деньги в наше время вещь ненадежная, предлагаю купить приличную квартиру на имя вашего ребенка. Это будет ему хорошее подспорье в жизни.
Предложение звучало соблазнительно. Инга задумчиво крутила в пальцах бокал с вином. Ради жилья можно на многое пойти. Грегори вырастет, женится, где станет жить? Сейчас они с сыном – лучшие друзья, но кто знает, что будет дальше? Вспомнилась собственная юность. Вечные скандалы с матерью, тоска и ужасная безысходность оттого, что некуда уйти. Будь у нее где-то свой уголок, и отношения сложились бы лучше, а может быть, и вся жизнь…