Положив на колени шнеппер, Ул открутил с рукоятки одну из накладок. Под накладкой обнаружился маленький пластиковый контейнер, разделенный на две части. В нем – строго отдельно друг от друга – хранились небольшой кусок смолы и что-то маленькое, вроде задней лапки кузнечика.
Покосившись на отверстие, Ул раскатал смолу так, чтобы она наверняка пролезла.
– Конечно, можно было бы и так бросить, но мне, чудо былиин, охота почудить! – сказал он себе под нос и, прикинув, что отвертка проходит в отверстие, просунул ее сквозь дыру в двери, притворяясь, что хочет ткнуть кого-то из берсерков.
Несколько секунд отвертка извивалась абсолютно без всяких последствий, а потом кто-то вцепился в нее железными пальцами и сантиметр за сантиметром стал выкручивать из рук Ула.
– Моя отвертка! – взвыл Даня.
– Это ты им скажи! Эй, это Данина отвертка!
Ул некоторое время сопротивлялся, слушая торжествующее пыхтение берсерка, а потом вдруг быстрым движением прилепил к концу отвертки кусок смолы, вставил лапку кузнечика и, неожиданно отпустив отвертку, присел.
– Зажмурились! Быстро! – крикнул он.
В хихиканье берсерка нарисовался знак вопроса. Чувствовалось, что он держит трофейную отвертку в руках, разглядывает смолу и о чем-то мыслит. Похоже, мысли его текли в верном направлении, потому что он вдруг заорал и с силой отбросил от себя отвертку.
Снаружи что-то полыхнуло. Рина увидела это даже через плотно сжатые веки. Казалось, ей в глаза направили яркую лампу.
– Жлобы – самая управляемая часть населения! Ну зачем ему была нужна эта отвертка? Зачем? – сказал Ул, поднимаясь.
– А так нельзя было просунуть? – спросил Сашка.
– Просунуть можно. Но чтобы сработало, лапка должна была хоть немного раскрошиться. И вибрация тоже нужна. А для этого полезно, чтобы всю конструкцию бросили. Не только у ведьмочек бывают скромные домашние заготовки!
– Они погибли?
– Нет. Но теперь они несколько минут будут путать «право» и «лево», «верх» и «низ».
– Я тоже вечно их путаю, – заявила Рина.
– Ты их не путаешь. Ты забываешь, как что называется. Когда действительно не ориентируешься в пространстве, это другое! – пояснил Ул. Он был чем-то очень доволен.
Точно подтверждая его слова, снаружи кто-то врезался носом в стену, отшатнулся и с кратким воплем загрохотал по лестнице. В следующую секунду Даня зачем-то шагнул прямо на Сашку и повис на нем, как полотенце на вешалке.
– Ты чего делаешь? – закричал Сашка.
– Я делаю?! Вы меня удивляете, господа! Зачем вы стоите на головах? Эксцентрика как способ деятельного преобразования видимого мира? – укоризненно спросил Даня и снова завалился.
Яра разобралась в ситуации первой.
– Ты что, не зажмурился? Ул, помоги! Тяжелый же он! – крикнула она, отлавливая Даню за шиворот. Вытянув руки, Даня пытался опереться о стены, одновременно поджимая ноги.
– Зачем ты меня по потолку волочешь? Я к нему прилип! – пожаловался он слабым голосом.
Яра втащила слабо сопротивляющегося Даню в комнату и посадила его на пол. Даня хихикал, пытаясь держаться за все подряд, в том числе за нос Яры.
– Отсюда такой вид! Это сногсшибательно! Как вы меня сюда прилепили? Патетика средств вербальной эксцентрики компрометирует дифференцируемую ренту творчества Райнера Марии Рильке в гомогенной обфускации оверселлинга ойкумены!
Витяра достал новый кусок пластилина и, заинтересовавшись, стал лепить Даню. Как скульптор, он ценил интересные натуры.
– От ты дуся! Чего-чего делает Рильке? – переспросил он.
– Воздействует на мимесис в плане обратной проекции на быт! – объяснил Даня и немедленно обвинил Яру в каких-то миазмах тромбализма, Макса же серьезно предупредил: – А ты ко мне ручками не тянись, мезаморф! Я тебя дезавуирую!
– Кажется, ты смолу слишком близко к болоту набрал! Большая р-разница потенциалов п-получилась! – шепнул Улу Макс.
Ул не ответил. Он уже несколько секунд, не отрываясь, смотрел под батарею, откуда струйками вытекал светящийся синий дым. Центром дыма был быстро вращающийся шарик – тот самый, что прожег дверь.
Струйки дыма расползались по комнате. Они были тонкими, как нити, но не рвались. Шарик продолжал настойчиво пульсировать.
Ваша жизненная позиция – что все плохо. Моя жизненная позиция – что все хорошо. Если вы последовательно будете придерживаться своей жизненной позиции – у вас все всегда будет плохо. Если я смогу никогда не изменить своей – у меня все всегда будет хорошо. И таким образом окажется, что мы оба правы.
Кавалерия
– Уходим! Быстро! – зашипел Ул, однако прежде, чем кто-то сдвинулся с места, шарик полыхнул и каждая из нитей выбросила еще с сотню, точно у дерева от ветвей разбежались более мелкие побеги. Теперь вся комната была оплетена.
Ул, опомнившись, поймал за рукав рванувшуюся к выходу Яру:
– Поздно! Замри! Не задевай это!
Шныр, который не умеет слышать с первого раза, и мертвый шныр – примерно одно и то же. Рина с Сашкой повиновались не столько Улу, сколько той мгновенной покорности, с которой его послушалась Яра. Через мгновение она уже сидела у стены, прижавшись к ней спиной. В двадцати сантиметрах от ее груди пульсировали сразу три нити.
– Это то, что я думаю? – спросила Яра.
– Оно самое, – мрачно подтвердил Ул. – Ведьма, которая это сделала, натуральная самоубийца. Сколько псиоса ей ни давай, она испепелит себя такой магией за полгода.
Рина вспомнила дамочку с глиняной трубкой, о которой Белдо сказал, что она выдувает шары смерти.
– Сколько у нас времени? Когда эта штука погаснет?
– Надеюсь, быстрее, чем нас перестреляют. Ведьме тоже непросто держать этот шарик. Она сама изнутри выгорает…
Лежащий под батареей шар постепенно переставал вращаться. Его пульсации лились толчками и распространялись по всей паутине, пробегая по ней маленькими серебристыми шариками. Сашка ощутил, что с ним что-то происходит. Мысли путались. А еще его очень раздражали пестрые носки Дани и то, что Даня снял ботинки и шевелил пальцами ног. Видимо, опасался запачкать потолок. Сашку до того бесили его носки, что хотелось шарахнуть из шнеппера.
– Я стою на голове, и у меня все болит! – плаксиво сообщил Даня.
Наста сухо цыкнула по дуге и проследила полет своего плевка.
– А у тебя все подряд болит или что-то определенное?
– Все подряд! – впал в уныние Даня.
– Ну, это еще ничего. Когда у человека болит все подряд, то это нервное. А вот если что-то определенное, то надо уже заморачиваться и лечить.