– Чисто из интереса: сколько вы сделали на той афере?
– Около ста тысяч долларов, – хрипло ответил Джеф.
– На двоих?
– На каждого.
– Твоя идея или Трейси?
– Моя. Но я ничего бы не смог сделать без нее. Она была великолепна. Трейси всегда великолепна.
Купер ничего не ответил, но Джеф ощутил, что ненависть между ними подобна злобному хищному существу, парящему ястребу, готовому ударить. С одной стороны, было безумием провоцировать человека, который явно спятил и желал ему смерти. С другой – Трейси единственная слабость Купера. Если Джеф заставит его сообщить больше о себе и о том, как он одержим Трейси, может, он сумеет использовать эту информацию, чтобы выбраться отсюда.
Попытаться стоит.
– С4 на С5. – Купер передвинул фигуры. – Твой ход.
Джеф колебался. Каковы правила? Горизонтальные ряды обозначаются числами, а вертикальные – буквами? Или наоборот?
– Я сказал – твой ход! – завопил Купер.
– О’кей, о’кей. Я хочу пойти конем. Это N? Верно? Nd5.
– Хм, – скучающе протянул Купер. – Предсказуемо.
– Прости, что разочаровал.
– Не нужно извиняться. Нужно играть лучше. Возможно, это ваша последняя игра. Ты же хочешь произвести хорошее впечатление, не так ли?
Джеф проигнорировал угрозу и сосредоточился на том, чтобы как можно дольше занимать Купера разговорами.
– Полагаю, никто не может обвинить тебя в предсказуемости, верно, Дэниел?
– Не смей называть меня по имени.
– Почему?
– Потому что я так сказал!
– Тебе не нравится твое имя?
– Он называл меня так, – пробормотал Купер себе под нос. – Циммер.
Джеф отметил нескрываемую ненависть в его голосе.
– Циммер?
– Фред Циммер. Мерзкий ублюдок. Пиявка вроде тебя, Стивенс. Вxd5. Попрощайся со своим конем.
Снова перестук фигур. Джеф попытался представить расстановку сил на доске, но было трудно сосредоточиться.
– С5 на Е5.
Он снова попытался вовлечь Купера в беседу:
– Откуда ты его знал?
– Он был нашим соседом. Приходил к нам в дом и осквернял мою мать.
«Осквернял». Ему нравится это слово».
– Фред Циммер и твоя мать были любовниками?
– Это было омерзительно. Потом он проходил мимо меня в коридоре, словно ничего не случилось. «Эй, Дэниел, как дела? Хочешь пойти на игру, Дэниел?» Циммер превратил мою мать в шлюху. Но я навлек на него месть Господа. На них обоих.
– Что ты сделал?
– Исполнил Господню волю. Пролил кровь агнца. Таков первый завет. Ra5.
– Ты убил Циммера? Как?
– Ты глухой? Я сказал «агнца». Агнца! Циммер не был агнцем. Он был волком. Твой ход.
Пытаться ориентироваться в искаженной логике безумца – все равно что плыть сквозь патоку со связанными руками. Если сосед был волком…
– Твоя мать. Она была агнцем?
– Я так любил ее! – Купер заплакал. – Но как Авраам должен был принести в жертву любимого сына Исаака, так и я по призыву Господа должен был принести на алтарь агнца.
– Господь не имеет с этим ничего общего, – без обиняков заявил Джеф. – Ты убил свою мать, Дэниел. Неудивительно, что лишился разума.
– Я уже сказал: не смей называть меня «Дэниел»!
– Ты ревновал ее к любовнику, поэтому убил ее, а потом – что? Избавился и от него тоже, полагаю?
Купер продолжал тихо плакать.
– Иисусе, – выдохнул Джеф. Он не знал, чего ожидать, но уж точно не этого. Значит, безумие Купера началось давным-давно.
– Я орудие Божье.
– Черта с два. Ты психопат!
– Я сосуд… – Купер явно впадал в истерику. – Кровь агнца прольется ради тебя и ради всех людей, чтобы множество грехов было прощено. Так сказал Господь, чтобы грехи были прощены: «Сделай это в память обо мне».
– Что именно? «Убей свою мать»?
– Ты не понимаешь. Мать должна была искупить грех. Принести себя в жертву. Мне пришлось принести жертву, чтобы заслужить любовь Трейси. Если бы Трейси с самого начала пришла ко мне, как следовало, всего этого можно было избежать.
– Так теперь ты винишь Трейси? Не слишком галантно, Дэниел.
Партия в шахматы, очевидно, была закончена. Но у Джефа было сильное ощущение того, что играл он на свою жизнь. Провоцировать Купера – рискованная стратегия, но сейчас никаких других способов у него не было.
– Сейчас ты сам сказал, что Циммер и твоя мать превратили тебя в убийцу. Так кого в этом винить?
– Нет! Замолчи! Моя мать была идеалом!
– Мне показалось, ты назвал ее шлюхой?
– Это Трейси – шлюха, – мрачно пробормотал Купер. – Трейси искушала меня, как Ева в райском саду. Из-за ее и моих грехов много агнцев было принесено в жертву. Но теперь цена заплачена. Вернее, почти заплачена. Время для нового завета. Последней жертвы.
«Много агнцев»? Означает ли это «много убийств»? Если Купер действительно убил мать, если это не его больная фантазия – на что еще он может быть способен?
Купер продолжал бредить:
– Я исполнил волю Господню. Я подчинился, но это было ужасно. Ужасно. Столько крови! Как с моей матерью! Ты не знаешь, через что я прошел! Но в этих женщинах было столько греха!
– В каких женщинах? – тихо спросил Джеф.
Купер, казалось, не услышал вопроса.
– Столько греха, и им все пришлось искупить. Я думал, что это будет продолжаться вечно. Но Господь в милосердии своем имел другие планы. Он вернул мне Трейси, понятно?
Он помедлил и через несколько секунд, казалось, обрел душевное равновесие, потому что очень спокойно сказал:
– Поэтому мы здесь, мистер Стивенс, ты и я. Играем нашу последнюю партию. Время настало. Господь потребовал нового завета. Новый агнец должен готовиться к смерти на кресте. Только тогда рай будет открыт для всех.
«Новый агнец? Новый завет? Смерть на кресте?»
На какую-то секунду Джеф посчитал, что сумел приручить Купера эмоционально. Но тот ускользнул.
– Как только будет принесен новый завет, Трейси и я сможем пожениться. Наши грехи будут прощены. И мы пойдем рука об руку, чистые и просветленные.
– Ты хочешь жениться на Трейси?
– Естественно. После принесения жертвы.
«Жертва. Смерть на кресте».
У Джефа перехватило дыхание. Постепенно до него стал доходить замысел безумца.
– После принесения жертвы Трейси придет к месту упокоения, как Мария Магдалина. – Теперь Купер казался жизнерадостным. – Но, как и Мария, найдет место пустым. Если не считать савана. Она прижмет новый саван к глазам и заплачет. И тогда наконец уверует. Увидит Мессию лицом к лицу и поймет.