– Алекса!
Лунный свет посеребрил волосы Александры. Ей каким-то образом удалось сохранить не только достоинство и грацию, но и немного ироничное выражение лица. Появившись из-за кустов, она ненадолго замерла, будто давая себя разглядеть. Даже с мертвыми, «вареными», глазами она была красива. Вены, опутавшие шею, не могли скрыть того, какой ровный, подтянутый у Александры овал лица. Как пухлы и притягательны губы. Рекс скулил. Вера готова была поклясться, что Александра взглянула на собаку гневно. Казалось, сейчас она как обычно скажет: «Рекс, заткнись, прошу тебя. Без тебя голова болит». Но Александра быстро и решительно направилась к подруге.
– Нет! Алекса! Нет! – попятившись, Вера уперлась в сетку, пошла вдоль забора. – Не делай этого!
– Вера! – выкрикнул Шер. – Ты где?
Вера вжалась в сетку, захлебываясь слезами.
– Вера! – Шер был уже совсем близко.
– Она здесь! Алекса здесь! Она…
Чья-то рука высунулась из ветвей и схватила Александру за волосы. Спаситель оказался высоким, худым и очень сильным. И это был не доктор Шер. Пригнув голову Алексы чуть не к самым коленям, он стал наносить удары молотком так ловко и умело, будто забивал гвозди. Наконец Алекса мешком упала на землю. Вера бросилась к подруге.
– Не надо, – сурово сказал мужчина, снимая байковую фуфайку, чтобы накрыть лицо Александры. Вера жестом остановила его, продолжая вглядываться в изувеченное лицо подруги. Мужчина обхватил себя руками за плечи, которые подрагивали под тонкой футболкой не то от холода, не то от нервного возбуждения.
– Алекса… Зачем? Зачем?
– Извини. Ничего нельзя было поделать.
– Знаю. Как ты здесь оказался?
– Услышал, как ты орала. Трудно было не услышать. Мне очень жаль.
– Какая ирония. Ты всегда говорил, что хочешь ее убить.
Появился Шер. Доктор мрачно осмотрелся и вопросительно взглянул на Веру.
– Познакомьтесь, Георгий Яковлевич. Анатолий. Мой бывший муж.
– Наслышан о вашей чудесной вакцине.
– Что вы все помешались на этой вакцине? – Анатолий проигнорировал протянутую ему руку и принялся отряхивать штаны, но вдруг покачнулся, едва не потеряв равновесие.
– Что с вами, Анатолий? Вам плохо? – Шер с опаской вглядывался в лицо Вериного мужа. Даже в слабом свете раннего утра можно было понять, что Анатолий совершенно бледен.
– Только и слышу теперь: доктор то, доктор се. Молиться на него скоро станут. А что за вакцина, из чего? Это – нет, это им неинтересно. Лишь бы не кусали.
– Но, если я правильно понял, вас действительно не кусают?
– Ну не кусают. Но верить всем подряд тоже не надо. Как дети, ей-богу. Если им человек со шприцем говорит, что нужно сделать укол, они и вопросов задавать не будут. Ты хоть узнай, что за вакцина, из чего сделана, прежде чем колоться… и незнакомого человека к себе пускать.
– А вы, как я понимаю, узнали больше, чем ваши работники?
– Уж допросил, не сомневайтесь. Сказал, что Черниговский его фамилия. Работает в институте Пастера. Ездит по городу, ищет тех, кто жив, и всем вводит вакцину. Мои парни как увидели, что его не кусают, на край света готовы были за ним пойти. Богом бы еще назвали. Мне он не нравится. Много из себя корчит.
Шер снова посмотрел на Анатолия: состояние Вериного мужа ему категорически не понравилось. Толик стал заговариваться, его ощутимо потряхивало. Но жара у мужчины не наблюдалось. Нервы? Кажется, причина его тревоги все-таки – Вера. Слишком сильно ее любит? До сих пор ненавидит? Чем больше Шер наблюдал за Анатолием, тем больше убеждался – тот нервничает так, что с трудом это скрывает. Появление бывшей полностью выбило его из колеи. Почувствовав повышенное внимание со стороны Шера, Анатолий постарался взять себя в руки.
– Я знаю доктора Черниговского, – пожал плечами Георгий Яковлевич. – Он действительно известный вирусолог. Довольно часто выступал по телевизору…
– Не понравился он мне, и все тут.
– Это уже ваше частное дело. Вакцина ведь работает, вы сами это признаете.
Верин муж поднес руки к глазам.
– Признайтесь, вам все же нехорошо? – с тревогой спросил Шер. Но вместо ответа мужчина медленно сел на землю.
– Можем мы вам чем-то помочь?
– Нет, идите.
– Но как же…
– Уходите!
– Вы можете встать?
– Не могу! Не могууу…
Рекс тоже завыл, воя протяжно и жалобно. Вера и доктор с трудом поставили на ноги дрожащего Анатолия.
– Вера, ты прости меня. Как ребенка растить будешь…
– Да что с тобой?
– Укусила она меня. Уходите.
– Господи. Но как же прививка?
– Не стал делать. Не верю я в прививки. Зря. Говорил мне доктор – давай и тебя уколю. А я отказался. Они вот будут жить, – Анатолий показал трясущейся рукой куда-то за сетку. – А я нет.
Увидев дуло направленного на него пистолета, Анатолий криво улыбнулся и закрыл глаза:
– Сжила она меня все-таки со свету.
Вера говорила: «Нет, нет, не стреляйте!» Но потом закрыла лицо руками, и Шер спустил курок. Анатолий упал на спину, раскинув руки.
– По крайней мере он узнал про ребенка, – прошептала Вера.
Повеселевший Рекс снова забегал кругами.
– У меня есть еще одна плохая новость, – Шер склонился над телом Алексы.
Вера посмотрела на него с удивлением. Что может быть хуже, чем стать свидетелем смерти сразу двух близких людей?
– Формалин не действует, – сказал Георгий Яковлевич. – Чувствуешь, как сильно от нее пахнет? Но ее все равно укусили.
– Но Стас сказал, что в больнице их точно спас формалин.
– Выходит, это не панацея. Она хотела на тебя напасть? Хотела. А ведь и от тебя несет за версту.
– Но почему он работал раньше и не работает сейчас?
– «Раньше» – это значит «в больнице». Мы не испытали его на свежем воздухе. Тебе повезло, что тебя никто не тронул. Возможно, в больнице ребятам сработало на руку что-то еще.
Говоря это, Шер снова склонился над Александрой. Делая вид, что принюхивается, он незаметно подобрал с земли таблетки. Эту синюю упаковку Шер знал хорошо. Такими таблетками женщины вытравливают плод на ранних сроках беременности. Александра достаточно наказана за то, что хотела сделать. В конце концов, она действовала из лучших побуждений. И вообще, не хватит ли с Веры страданий?
Сквозь ткань доктор Шер мог убедиться – все таблетки находятся в своих ячейках, ни одна не использована.
* * *
Светало. Кусты, в которых теперь вовсю щебетали птицы, больше не казались такими густыми и мрачными. Уже можно было различить ряды грядок за сеткой, парники, домики-времянки. Хозяйство оказалось большое, солидное, обихоженное.