Такое состояние уже бывало – после развода. Хуже отчаяния, предательства и диких вещей, которые они наговорили друг другу, был лучик слепой надежды.
Из этого точно ничего не выйдет, просто не может выйти. Он слишком измучен, она слишком молода, и оба они слишком разочарованны. Он принимает сочувствие за влюбленность. Нужно просто переждать, и все пройдет. Исчезнет за ненадобностью. Нужно запастись терпением и не выставлять себя конченым идиотом. Время лечит. Влюбленность проходит. Лучики гаснут. Остаются лишь ноющие шрамы.
Они заселяются в отель в Сент-Луисе – еще одна безликая комната с настырно ненавязчивой картиной на стене и парковкой под окном. Очередное временное жилье, но в первый раз в жизни оно приветствует его мигающим красным сигналом полученного голосового сообщения. Сердце подсказывает, что это она. И он хочет этому сердцу посоветовать заткнуться. Действительно она, взволнованная, неровно дышит в трубку:
– Дэн, привет, это я. Перезвони мне, пожалуйста, когда получишь это сообщение.
«Нажмите один, чтобы прослушать сообщение еще раз. Нажмите три, чтобы позвонить. Нажмите семь, чтобы стереть сообщение. Нажмите восемь, чтобы его сохранить».
– Привет! – отвечает Кирби бодрым и веселым голосом, несмотря на два часа ночи. – Почему ты так долго не звонил?
– Я не звонил? Это ты трубку не брала.
Совершенно ни к чему вдаваться в подробности, что он пытался дозвониться с телефона у репортерской кабины во время скучнейшей девятой подачи. А потом с платного телефона в баре, куда ребята отправились после пресс-конференции, где он потягивал диетическую колу, одновременно пытаясь подлить масла в огонь обсуждения игры, чтобы получить парочку метких цитат. Например, о неловкости Оззи Смита или о дикой подаче Оливареса. «Нет, ты видел, как он не доделал вторую?» – бесновался Кевин.
Не стоит признаваться и в том, что между звонками он прослушивал ее сообщение шесть раз. Один-четыре-один-один-один-один. Вообще, можно было подумать, что для него это важнее и приятнее, чем выигрыш в матче.
– Прости, я выходила выпить.
– С Фредом?
– Да нет же, болван! Давно пора забыть про это. С редактором журнала «Скриминг». Ее заинтересовала идея «Дневника с места убийства».
– Ты действительно считаешь, что стоит за это браться? Вдобавок ко всему, над чем тебе уже приходится работать. – Интересно, золотая середина существует? Как скорости – переключать надо плавно. Телеведущие так делают, с вежливо-нейтральным выражением лица, слегка приподняв брови.
– Это долгоиграющий проект. Я могу отослать его, когда закончу. Если закончу. И если мне захочется.
– А как прошла встреча с леди, у которой бейсбольная карточка?
– О, там все очень печально. Она живет в доме престарелых с медицинским обслуживанием. Меня встретил ее муж, который держит ганский ресторан в Белмонте. Говорит, что у нее рано стала развиваться болезнь Альцгеймера (ей всего около шестидесяти). Вроде наследственная. Память уходит и возвращается. Бывают дни, когда она в полном сознании, а иногда совсем плоха.
– И как она тебе показалась?
– Ни то ни се. Мы пили чай, и она все время называла меня Марией: так звали девушку в одной группе, где она обучала грамоте взрослых.
– Да уж.
– А муж у нее замечательный, мы с ним почти час разговаривали. Он подтвердил все, что написано в письме. Ее мать убили в 1943 году, зверский случай. Когда полиция вернула семье вещи, среди них оказалась бейсбольная карточка, найденная на теле погибшей. Долгое время она хранилась у тети с дядей, а после их смерти перешла к ней.
– И какая она, эта карточка?
– Повиси, я сейчас посмотрю. Мне удалось уговорить сотрудницу главного офиса сделать копию. – В трубке слышно, как Кирби шуршит бумагами. – Вот она: Джеки Робинсон, «Бруклин Доджерс».
– Абсолютно исключено, – вырывается у него.
– Но здесь так написано, – оправдывается Кирби.
– И умерла она в 1943-м?
– Да. У меня есть копия свидетельства о смерти. Я знаю, что ты хочешь сказать. Понимаю, это звучит неправдоподобно. Но выслушай меня! В истории бывали случаи, когда у убийцы имелся напарник, так? Хиллсайдские душители, например, были двоюродными братьями, они вместе насиловали и душили женщин в Лос-Анджелесе.
– Ну да.
– Поверь мне! Мне кажется, это след. К моему случаю. Например, отец и сын, старший психопат передает опыт младшему. Даже необязательно родственники. Сейчас ему может быть под девяносто, а может, он уже умер. Но его подельник продолжает традицию и оставляет что-нибудь на теле жертвы. Дэн, Винтажных убийц несколько. Тот, что моложе, имеет отношение ко мне и Джулии Мэдригал, а может, еще к кому-нибудь. Я хочу покопаться в коробках с ранними годами, которые мы сначала отодвинули в сторону. Видимо, все началось гораздо раньше.
– Кирби, прости, но все не так, – Дэн старается говорить как можно мягче.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты когда-нибудь слышала о бейсболисте-призраке?
– Я так понимаю, вопрос с подвохом. Значит, это не призрак, сидящий на скамейке запасных. И не полевой игрок с черепом вместо головы, демон с мячом, полыхающим адским огнем?
– Именно, – прерывает ее Дэн.
– Мне даже неинтересно, что ты собираешься сказать.
– Скорее всего, тебе вообще наплевать, и это плохо. Самый известный призрак – парень по имени Лу Проктор. Он работал телеграфистом в Кливленде и внес свое имя в состав «Индиане» в 1912 году.
– Так его не было?
– Был такой человек, но не бейсболист. Это известная мистификация. Ошибку обнаружили в 1987-м и исключили имя из списка – после семидесяти пяти лет! Были и другие ошибки, случайные. Неразборчивый почерк, переставленные буквы, опечатки.
– Но здесь опечаткой даже не пахнет.
– Все равно это ошибка. Боже мой, ты сама говорила, что у старушки Альцгеймер. Послушай меня! Джеки Робинсон начал играть в основной лиге только в 1947 году. Он был первым черным игроком, и ему из-за этого прилично доставалось. Над ним издевались даже в собственной команде. Игроки других команд не упускали случая побольнее ударить его по ногам. Я, конечно, проверю, но уверен, что до 1943 года о нем никто ничего не слышал. Он тогда вообще в бейсбол не играл.
– Ты так уверен в своей статистике?
– Это же бейсбол!
– Может, она перепутала ее с какой-то другой карточкой?
– Именно это я и пытаюсь тебе втолковать. Может, в полиции перепутали. Может, хранилась на чердаке сто лет. Бабуся ведь говорила, что воспитывалась в приемной семье. Легко представить, сколько всего там могло перепутаться.
– Но ты говоришь, что такой карточки не было.
– А в полицейском отчете что говорится?