Надо что-то взять с собой. То, что может стать уликой. Хватает с полки зажигалку. Такую же в точности. Как такое возможно?
Она тихонько выходит в коридор. Дверь в ванную открыта. Слышно, как он насвистывает мелодию, стоя под душем. Мелодия нежная и светлая. Прямо расплакаться хочется! Если бы были силы хотя бы перевести дух…
Прижимаясь спиной к стене, Кирби продвигается к лестнице и так крепко сжимает зажигалку, что руке больно. Но она этого даже не замечает. Еще один шажок. А теперь следующий. Ну вот, получается! Еще и еще. Заставляет себя не смотреть на мужчину с проломленной головой в гостиной на полу, на разбрызганные кругом кровь и мозги.
Шум воды прекращается, когда она еще на лестнице. Кирби кидается к входной двери. Пытается перешагнуть через тело поляка, но в спешке наступает на его руку. Даже через ботинок Кирби чувствует, какая она безжизненно-мягкая; у нее бегут мурашки по коже. Недумайнедумайнедумай…
Она дергает дверь. И та открывается.
– Сюда, пожалуйста, – приглашает Дэна владелец «Финмарк дейли» в небольшой кабинет. – Она была в ужасном состоянии, когда я ее нашел.
Дэн видит Кирби через стекло в двери: она сидит в кресле из искусственной кожи на колесиках и с высокой спинкой за столом из клееной фанеры. У нее над головой висит календарь с художественными репродукциями: сейчас это картина Моне. Или Мане. Дэн никогда не разбирался. Но претензии на хороший вкус сводятся на нет висящим на противоположной стене плакатом, где изображена девица с голой грудью верхом на «дукати». Кирби очень бледная и сидит, ссутулившись, будто ей хочется стать маленькой и незаметной. Рука, сжатая в кулак, лежит на коленях. Она тихо разговаривает по телефону:
– Я рада, мама, что ты в порядке. Нет, пожалуйста, не нужно приезжать! Правда, не нужно.
– Думаете, это попадет в вечерние новости?
– Что?
– Тогда мне лучше побриться. На случай, если у меня будут брать интервью.
– А вам не хочется? – Дэн понимает, что, если парень сейчас не заткнется, он даст ему в морду.
– Да нет. Обычные нормы поведения.
– На самом деле он хочет, чтобы вы оставили нас вдвоем, – вмешивается Кирби, вешая трубку.
– А-а-а! Но ведь это мой кабинет.
– И мы очень вам признательны за то, что вы даете нам возможность побыть наедине, – вытесняет Дэн несговорчивого хозяина из кабинета.
– Ты представляешь, он даже не сразу разрешил мне позвонить, – признается Кирби, едва сдерживая слезы.
– Как же я испугался, – Дэн целует ее в голову, глупо улыбаясь.
– Я тоже, – Кирби пытается улыбнуться в ответ, но получается не очень.
– Полиция уже здесь.
– Я знаю. Я разговаривала с мамой. Представляешь, этот ублюдок залез к ней в дом.
– О, господи!
– Перевернул все вверх дном.
– Искал что-нибудь?
– Меня. Но я была с тобой. А Рейчел уехала к своему старинному ухажеру. Она узнала, только когда вернулась и все увидела сама. Хочет приехать сюда. Спрашивает, поймали ли его.
– Нам всем уже не терпится. Она тебя любит.
– Я так и не могу прийти в себя.
– Но тебе придется его опознать. В отделении. Выдержишь?
Кирби кивает. Ее кудри сейчас слабые и мягкие от пота.
– А тебе идет, – поддразнивает Дэн, поднимая ей волосы на затылок. – У тебя хорошо получается гоняться за убийцами.
– И это не конец. Еще будет суд.
– Да, тебе придется присутствовать. Но сейчас можно убежать от всех. Сделать официальное заявление и уехать из города. Бывала в Калифорнии?
– Да уж.
– Ах да, я забыл.
– И правильно сделал.
– О, господи! Как же я испугался.
– Ты говорил, – теперь Кирби действительно улыбается.
Устало, но по-настоящему. Он не может больше терпеть и сдерживаться – целует ее. Она затягивает его всего, целиком. Ее губы невыразимо мягкие, теплые и отзывчивые. Кирби отвечает на поцелуй.
– Гм, – раздается голос хозяина кабинета.
Кирби прикрывает рот ладошкой и отводит взгляд.
– Рог Dios!! [14] А стучать вас не учили? – возмущается Дэн.
– Там, гм… детектив спрашивает. – Он смущенно переводит глаза с одного на другого, прикидывая, как эта реплика может прозвучать в теленовостях. – Я подожду, э-э-э, снаружи.
Кирби кладет руку на ямочку между ключицами, в задумчивости потирает большим пальцем шрам.
– Дэн.
Его волнует даже то, как она произносит его имя.
– Можешь ничего не говорить. Ты не должна ничего говорить. Не надо.
– Я не могу сейчас. Понимаешь?
– Я понимаю. Прости меня. Я просто… Вот черт! – Даже предложение не может составить. Это в такой-то момент! Глупее не придумаешь.
– Ну да, – она даже не смотрит на него. – Знаешь, я рада, что ты рядом. – Кирби легко бьет его по руке кулачком. Это жест отказа. У него внутри что-то обрывается – как легко и решительно она сделала это.
Раздается резкий стук в дверь, и на пороге появляется детектив Амато:
– Мисс Мазрачи. Мистер…
– Веласкес. – Дэн прислоняется к стене, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что уходить не собирается.
– Вы взяли его? Где он? – Кирби со страхом смотрит на черно-белый экран, соединенный с камерой наблюдения магазина.
Детектив Амато присаживается на край письменного стола. Дэну это кажется излишне фамильярным: будто они по-прежнему не принимают ее всерьез.
Амато прокашливается и сочувственно произносит:
– Наглость какая, ведь прямо в редакцию пришел.
– А дом?
Детектив отводит глаза:
– Послушайте, вы пережили такой стресс. Было очень храбро, но глупо идти за ним самой.
– Что вы говорите?
– Легко заблудиться. Ведь района вы не знаете.
– Вы не нашли его? – побелев от гнева, вскакивает Кирби. – Я же дала вам адрес! Я что, должна упаковать его и положить вам под елочку?
– Успокойтесь, мисс.
– Я совершенно спокойна, – кричит Кирби.
– Давайте действительно все успокоимся, – вмешивается Дэн. – Мы вместе делаем одно дело, не так ли?
– Нам не удалось найти наркомана, с которым вы разговаривали. Мои люди еще осматривают район.
– А что дом?