Book.

Третий отрывок посвящен мечтаниям простодушной дочери об облике идеального возлюбленного. Однако четвертый заключительный отрывок – самый тревожный, ибо, благодаря эффекту замещения маски, молодая женщина позволяет себе совершить психологическое деяние, запрещенное в любом культурном контексте. Она влюблена в своего отца, и маска, сработанная по его образу и подобию, позволяет ей вступить в связь с незнакомцем, который носит эту маску: «Теперь вы можете взять меня за руку». Сцена почти совпадает с событием, происходящим в начальном повествовании «Масок», но здесь она подана в виде рассказа словами владельца масок, скорее всего, безымянного Латтинга, живописующего свои разнообразные приключения своему приятелю Смиту. Это короткая сценка и остаток «подвальной» части страницы зарисован рукой Брэдбери карнавальными персонажами. Эти карикатуры – еще один способ выражения подавленных страхов и запретных страстей, но они также высвечивают игривое облачение в маски и снятие масок, которые возникают в более поздней прозе Брэдбери (всестороннее обсуждение рисунков см. в Eller, Touponce, Ray Bradbury: The Life of Fiction, с. 32–34).

– Интересно, что же приключилось с мистером Крисом? Дуэль? Говорят, он немец, и у него на лице шрамы, которыми они изукрашивают друг друга в Германии.

– Попадаются любопытные шрамы.

– Ни разу не видела любопытных шрамов, – сказала мать.

– Но некоторые и вправду интересные.

– А может, у него родимое пятно?

– Как знать. Жуткое, наверное.

– Однажды он мне пригрозил.

– Правда? Да как он посмел!

Она бросила свое шитье и возмущенно уставилась на дочь.

– Что он сказал?

– Он пригрозил, что снимет маску в моем присутствии.

– Что он сделал?

– Так и сказал: если я это сделаю, тебе не поздоровится. Вот что он сказал.

– Он угрожал?

– Тебе будет плохо, потому что от этого нет спасенья. Так он сказал.

– Это у меня-то в доме! Наверху! В МОЕМ жилище! Да я его с полицией отсюда вышвырну! Вызову полицию! Чтоб с глаз долой!

– Мама, сядь на место.

– Но он тебе сказал… – мать задыхалась.

– Но он этого не сделал.

Хватая ртом воздух, она потянулась за телефоном.

– Я вызову полицию.

– Мама, послушай, он не снимал маску. Все в порядке. Я просто раньше не говорила тебе. К тому же он завтра съезжает. Навсегда.

– Лучше уж навсегда…

Она сняла трубку и уже собиралась прокричать что-то оператору, как бросила трубку.

– Он сказал завтра?

– Да, мама.

– Навсегда?

МАСКИ

– Ну, – мать плюхнулась в кресло и выдохнула, – ну…

– Мама, не волнуйся.

– Он бы лучше, он бы лучше… А если бы он снял маску. Что, если бы он при тебе снял маску?

– Не знаю, – ответила дочь, не зная, что сказать.

– Ты могла бы сойти с ума, вот что! – воскликнула мать, раздувая ноздри и губы.

– Но завтра он съезжает, и навсегда.

– Пусть катится, или я сама его выставлю.

– Мама, ничего страшного.

– У него под маской может оказаться нечто ужасное, как в том кино.

– В немом фильме?

– Там во время представления человек разбивает люстру и она падает на головы зрителям. У него за зеркалом маска, женщина-певица, и он проходит сквозь зеркало, и уводит ее, играет на органе, и она… Теперь вспомнила?

– Я была очень маленькая, – сказала дочь, – кажется, вспомнила.

– …и он играет на органе в маске, а певица снимает ее и видит весь этот кошмар и чуть не сходит с ума.

– Помню.

– Черт бы его побрал с его маской. Пусть убирается из моего дома в своей маске. Наверное, у него страшное-престрашное лицо, – сказала миссис Мастерсон.

– Наверное, – согласилась дочь. – А то с какой стати его скрывать?

– Не хотелось бы его видеть, – сказала мать.

– Мне тоже, – согласилась дочь.

– Мне было бы страшно.

– Я бы тоже испугалась.

– Оно, наверное, такое жуткое, дальше некуда.

– Наверняка.

Мать воткнула иглу в свое шитье.

– Интересно, что с ним приключилось? Пожар? Как ты думаешь?

– Какой ужас!

– Действительно. Да, от пожара бывают жуткие вещи.

– Никогда бы не вышла замуж за человека с обожженным лицом. Ни за что.

– Помнишь мистера Уильямса? Он обгорел на пожаре десять лет назад. И какое сейчас у него лицо. Никто не захотел выходить за него замуж.

– Он никуда не годится.

– Конечно, не годится. Какая женщина за него пойдет?

– Говорили про одну. Как там ее звали? Да ты ее знаешь.

– Кого?

– Знаешь, знаешь. Помнишь девушку из Зеленой бухты?

– Кэрол Стюарт.

– Она сейчас с ним встречается.

– Значит, и она ни на что не годна.

– Мужчины какого типа вам нравятся, мисс Таркинс? – поинтересовался он.

Она отвернулась.

– Опять вы со своими шуточками, – сказала она.

– Ну что вы, – принялся он ее умасливать. – Я серьезно. Какой масти – блондины, брюнеты, рыжие? Скажите же, умоляю!

– Ах, – вырвалось у нее.

Но он проявил настойчивость, и она наконец призналась: