Залесный кивнул головой в сторону незнакомого мужчины, лежащего на земле без чувств.
– Наручники у кого-нибудь есть?
Наручники нашлись опять же у одного из полицейских.
– Надень! – велел Залесный.
Полицейский выполнил приказ, хотя на руках незнакомца браслеты сомкнулись с заметным трудом, до того массивными были запястья этого гиганта. И только теперь, когда сражение было выиграно, а враг нейтрализован, все смогли перевести дух и заняться своими ранами.
Мелкие ссадины, синяки и шишки были у всех, кто стал участником последних событий. Но серьезнее всего пострадал Филипп и тот детина, которого оглушил Василий Петрович. Действуя наверняка, Василий Петрович ударил с такой силой, что на черепе пострадавшего образовалась вмятина. Мужчина находился в беспамятстве, что никого особенно не огорчило.
Разве что Евлалия смотрела на этого человека со странным выражением глаз, и казалось, что она собирается заплакать.
Василий Петрович переглянулся с Ваней и произнес:
– Может мне кто-нибудь объяснить, что тут произошло?
Ему ответил один из подчиненных Залесного.
– Вот этот тип, – произнес он, указывая на рыжего мужика, – пытался пристрелить вот его.
И он указал на Филиппа.
– А она, – добавил другой полицейский, указывая на Евлалию, – помогала ему.
– Филиппу?
– Нет, ему.
И второй тоже ткнул пальцем в поверженного громилу. Теперь все смотрели только на этого типа. А он, словно почувствовав, что является персоной номер один, зашевелился и слабо застонал. Затем открыл глаза и обвел мутным взглядом всех. Постепенно взгляд обретал осмысленность, и мужчина оскалил темно-желтые, но еще очень крепкие зубы.
– Справились! Все на одного навалились!
– Один на один не всякий с вами решится побороться. Вон вы какой здоровый!
Мужчина взглянул на Евлалию и вдруг произнес:
– Девчонку отпустите. Она ни в чем не виновата.
– А в драку зачем влезла?
– Это она меня защищала.
– От кого?
– От него вон, от моего обидчика.
И рыжий кивнул в сторону Филиппа.
– Это еще разобраться надо, кто и кого обидел, – возразил Залесный. – Пока что жертвой выглядит именно Филипп.
Совершенно неожиданно эта реплика привела мужчину в бешенство.
– Чтоб вам всем сдохнуть! – завопил он. – Разбираться они тут будут! Знаю я ваши разбирательства, суки поганые. А правда вся в том, что это мои деньги! Ясно вам? Мои и ее вот еще!
И несмотря на то что его только что подняли на ноги, мужчина снова кинулся наземь и начал кататься по траве, дико крича и пытаясь освободиться от наручников. Двое полицейских кинулись к нему, чтобы утихомирить, но им это с трудом удавалось.
А Ваня с Василием Петровичем с недоумением взглянули на Залесного:
– Кто этот тип?
– Не догадываетесь?
– Нет.
– А между тем фамильное сходство у дочери с отцом, что называется, налицо.
– Дочери с отцом…
Василий Петрович взглянул на Евлалию в растерянности:
– Так это…
Он не договорил и замолчал. Фразу закончил за него сам Залесный:
– Совершенно правильно, разрешите вам представить: родной папаша нашей Евлалии!
Теперь все посмотрели на Евлалию, ожидая, что она тоже что-нибудь скажет. Но женщина опустила глаза и сделала вид, что разговор ее совершенно не касается.
– Погодите, – произнес Василий Петрович. – Но ведь этот человек должен находиться за решеткой!
– Да? А откуда такая информация?
– Ну… Тетка Евлалии сказала – Наталья эта, задержанная ваша.
– О том, откуда у Натальи взялась подобная информация о ее брате, мы будем еще разбираться. Пока что со своей стороны могу вас заверить, что свои слова я взял не с пустого места. Сегодня я затребовал из архива все, что там было насчет этого человека, и лично убедился, что последняя его судимость является погашенной, а новую он себе еще не заработал.
– Теперь уже заработал, – произнес Ваня.
– Выходит, это он задумал Филиппа извести? – задумался Василий Петрович. – Родной папаша взялся устранить отчима? Отцовская ревность взыграла?
– Не приписывай этому человеку чувств, которые ему незнакомы. Причина его желания прикончить Филиппа куда примитивнее – деньги.
– А при чем тут деньги?
– Ответь, если Филипп погибнет, кто станет его наследником и владельцем всех его богатств?
– Как кто? Евлалия.
– Вот тебе и ответ на твой вопрос.
– Значит, папаша собирался паразитировать на дочурке? А ей-то это зачем надо?
Залесный взглянул на Евлалию.
– Полагаю, мы можем спросить об этом у нее самой, не так ли? Евлалия, объяснишь нам, зачем ты решила помогать своему отцу в его борьбе против твоего отчима?
Против всеобщего ожидания Евлалия ответила:
– Потому что он – подлец! Обманул меня и маму! Ограбил нас обеих!
– Это ты сейчас говоришь про своего родного отца – Михаила?
– Нет! – воскликнула Евлалия. – Вот про него!
И она ткнула в сторону Филиппа.
– Это он – подлец!
– Но почему? – возмутился Василий Петрович. – Человек, воспитавший тебя, как родную дочь, принявший твою мать, когда она оказалась в трудной жизненной ситуации, фактически спасший вас обеих…
– Ах, дядя Вася! – перебила его Евлалия. – Да вы же совсем ничего про нас не знаете!
– Как не знаю? Позволь тебе напомнить, что я дружен с твоими отцом и матерью много лет.
– И чего? Вы знаете, откуда у Филиппа деньги взялись? Знаете, с чего он в девяностых раскрутился так лихо?
– Нет, как-то об этом не принято спрашивать. А сам Филипп не рассказывал.
– И немудрено! Ему моя мама дала деньги. А ей эти деньги, в свою очередь, на сохранение мой родной отец оставил! Вот он!
– Погоди, погоди… Выходит, Настя дала Филиппу денег?
– И немало. Если на нынешний курс пересчитать, то там не один миллион был. А мама с отчимом подло поступили. Что она, что он, за спиной моего отца сговорились. Мало того, что его ограбили, так еще и в тюрьму снова засунули, когда он вернулся, чтобы свое законное назад потребовать!
Теперь все молчали, явно не зная, что сказать. На их глазах история счастливой семьи Ивашевых разлеталась на тысячу мелких осколков. Получается, не было никогда любящей пары, совместно растившей птенчика.