— О боже, — проговорила Дина, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги. — И что же нам делать?
— Нужно позвонить в полицию, — сказала Джейд, потянувшись к телефону.
— Подожди, — остановил ее Чак, схватив за руку. — А как мы объясним наш звонок? И почему они должны нам верить? Они подумают, что мы просто разыгрываем их.
— Как тогда, с бомбой, — прошептала Джейд.
— Точно.
— Нужно рассказать кому-нибудь, — волновалась Дина. — Судя по голосу, женщине грозит опасность. Она сказала, что… что ее хотят убить!
— Может, они просто устроили семейную игру, — неуверенно предположила Джейд.
— Так не играют, — сказала Дина. Она встала. — Если вы не хотите звонить, то это сделаю я…
Чак отобрал у нее телефон.
— Да успокоишься ты наконец? — сказал он, раскрывая телефонный справочник.
— Номер службы спасения — девять-один-один, — подсказала Дина.
— Я не собираюсь никуда звонить. Я ищу адрес. — Он захлопнул справочник и поднялся.
— Ты что, хочешь сам туда поехать? — в ужасе воскликнула Дина.
— Я должен, — сказал Чак. — Нужно посмотреть, что там происходит.
— Пусть с этим разбирается полиция, — сказала Дина. — Что если там взбесившийся маньяк?
— Тогда я должен остановить его, — стоял на своем Чак. — Ты сама слышала. Я ее единственная надежда.
Я тоже поеду, — заявила Джейд, натягивая фланелевый жакет. — Чак, одного я тебя не отпущу.
Дина тяжело вздохнула.
— Мне кажется, вы сошли с ума, — сказала она. — Наверное, я тоже. Я поведу. Чак еще не знает Темной Долины.
Она сняла с крючка на стене в кухне запасные ключи от маминой машины и вышла вслед за остальными.
Ночь была ясной и прохладной, в небе сиял большой ползшесяц. Дина села за руль, Чак — рядом с ней, а Джейд устроилась сзади.
— Какой адрес? — спросила Дина, выезжая со двора.
— 884, Фиар-стрит, — сказал Чак. — Фамилия — Фарберсон.
— 884! — воскликнула Джейд. — Это, должно быть, рядом с кладбищем.
Дина вздрогнула. Она никогда не бывала на Фиар-стрит ночью и, как большинство жителей Темной Долины, обходила стороной это место днем. Она свернула на Дивижн-стрит, разделявшую город на две части — северную и южную, а потом по ехала на юг, по Милл-роад. Отсюда до Фиар-стрит было недалеко. Хотя улица и опушка леса были ярко освещены фонарями. Дине все время мерещились движущиеся тени.
Чаку с Джейд, наверное, тоже было не по себе, потому что никто из них, с тех пор как машина выехала на Фиар-стрит, не проронил ни слова.
На первый взгляд, это была обычная улица, со старыми домами и оградами. И все же в ней было что-то странное.
Прежде всего, здесь высились руины старинного особняка Саймона Фиара, давным-давно сгоревшего дотла, — поговаривали, в нем обитали привидения.
Во-вторых, тени на Фиар-стрит были гуще и темнее, чем во всем городе. И здесь витал дух смерти, запустения. Бурая трава на лужайках, корявые деревья с редкими чахлыми листьями. Хотя в некоторых домах по обеим сторонам улицы горел свет, здесь не ощущалось атмосферы тепла, семейного уюта.
— Какой, ты говоришь, адрес? — спросила Дина, стараясь не выдать охватившего ее страха.
— Дом 884, — сказал Чак.
— 350, 422, — читала Джейд номера на почтовых ящиках. — Дальше.
«Цивик» катил по Фиар-стрит. Обычно Дине нравилось водить маленький мамин автомобиль, но сегодня она с удовольствием предпочла бы что-нибудь побольше, попрочнее — например, танк.
Впереди в мертвенно-бледном свете луны чернел лес. На улице оставалось всего несколько домов, и у Дины затеплилась робкая надежда, что Чак ошибся адресом. Может, это был совсем другой дом, и вовсе не на Фиар-стрит, а где-нибудь на Хоторн, Милл-роад, или Кэньон-драйв, или…
— Стоп, вот он! — сказал Чак.
На улице был еще один, стоявший отдельно от остальных дом — двухэтажный особняк в викторианском стиле с покатой крышей и неровной лужайкой. Дальше начиналось кладбище.
Свет фар вырвал из темноты номер «884» на ржавом почтовом ящике. Дина остановилась напротив дома и выключила фары.
Друзья минутусмотрели на особняк. В окнах не было света. Было такое впечатление, что здесь никто не жил по меньшей мере сотню лет!
— Никого нет дома, Чак, — сказала Дина. — Наверное, ты неправильно записал адрес.
— Может быть, — неуверенно проговорил Чак. — Но все равно нужно проверить.
— Думаю, Дина права, — поддержала подругу Джейд, в ее голосе сквозило беспокойство. — Это не то место.
— Я просто пройдусь вокруг, — сказал Чак. — А вы, девочки, подождите в машине. — Он открыл дверцу и вышел.
Дине вспомнился случай на дороге, когда Чак отважно бросился к горящему автомобилю, чтобы спасти щенка. Она знала, что отговаривать его бесполезно.
— В бардачке есть фонарик, — сказала она.
— Спасибо.
Чак взял фонарик, на лице его промелькнула кривая усмешка. Он захлопнул дверцу и направился по усыпанной гравием дорожке к дому.
Дина и Джейд молча сидели в полной темноте. Дина хотела было заблокировать дверцы, но потом решила оставить все как есть: может быть, Чаку придется спасаться бегством.
Глаза ее различали темные силуэты деревьев по другую сторону дороги, контуры каменной кладбищенской ограды, за которой разливалось бледное, призрачное сияние луны.
— Не знаю, как ты, — вдруг заявила Джейд, — а я не могу здесь больше сидеть! Я иду к Чаку.
— Подожди, я с тобой, — сказала Дина.
Девушки выбрались из машины и пошли к дому. Под ногами хрустел гравий; Дине на мгновение представилось, что это человеческие кости, и ее охватила дрожь.
Они увидели Чака на крыльце — он стоял, прислонив ухо к двери.
— Я уже позвонил, — сказал он. — Внутри тихо. Он постучал, сначала тихо, потом громче.
— Все окна зашторены, — сказал он. — Пойду зайду с другой стороны.
Девушки вслед за ним спустились по ступеням и обошли дом. Что-то мягкое и липкое коснулось лица Дины, и она едва не закричала. Проведя рукой по щеке, она поняла, что это всего лишь паутина. Интересно, невольно подумалось ей, что за паук мог сплести такую толстую сеть.
С другой стороны дома все окна были закрыты ставнями. Но когда они оказались у черного входа, Чак вдруг предостерегающе поднял руку.
— Смотрите! — прошептал он.
Стекло в верхней части двери было выбито, петли перекосились. Чак посветил фонариком в дверной проем, из-за его плеча выглядывали Дина и Джейд. Они увидели кухню со старой мебелью. Посередине лежал перевернутый стол. Пол был усеян осколками разбитой посуды. Чак посветил на стойку — перевернутые, смятые жестянки, емкости, рассыпанные по столешнице и полу приправы, сахар, мука. Чак присвистнул.