Жалюзи опустились вниз, отсекая их от рынка. Горел свет – старая, желтая лампочка накаливания.
Керр сильно толкнул потерявшего сознание неонациста на продавца из магазина.
– Забирай своего приятеля и слушай меня, козел. Мне не нравится Адольф Гитлер. И еще больше мне не нравятся те, кто ему поклоняется. Но я родился там, где честная сделка превыше всего. Даже если на той стороне неонацист. Поэтому я действительно хочу купить то, что назвал. И заплатить за это. Но сделка будет проходить на моих условиях, просекаешь?
…
– Не слышу.
– Я понял.
– Отлично. И этот пистолет я тоже намерен купить.
Оружие на рынке продавали почти открыто – правда, в другом месте…
Они подошли к торговцу уже втроем – к ним присоединился и торговец, разбогатевший почти на десятку евро за то, что продал пистолет, камеру, операторский дрон и бинокль российского производства. Торговец принужденно улыбался, потому что пистолет был у Керра – заряженный и готовый к бою.
– Слава Украине, Мотыль.
– Героям слава.
– Что невеселый такой?
– Голова болит.
Керр насторожился – это могло быть условным сигналом, а могло и не быть.
– А с тобой кто?
– Побратимы. Им купить надо.
– Что купить?
– Снайперскую гвинтивку…
Разговор они продолжили уже в кафе, которое было при рынке и кормило как продавцов, так и покупателей, если те того желали. В кафе подавали немудреную и быструю еду – вареники, бутеры с колбасой, китайскую лапшичку и картофельное пюре, чай и кофе. Из супов – упомянутая лапшичка и борщ с подозрительного вкуса мясом. Ну и наливали, разумеется, из-под полы. Заказы принимала и разносила готовое толстая деваха в замызганном фартуке, привычно принимая дежурные приставания.
– Ну, Слава Украине, что ли? – объявил торговец оружием.
– Героям слава.
Ели, внимательно, исподтишка наблюдая друг за другом. Быстрые взгляды были похожи на бросок змеи или игру ножа в опытных руках.
Покончив со своей порцией вареников, продаван вытер рукавом вислые усы и в упор уставился на Керра.
– Якой мовой розмолвляти будем? – поинтересовался он.
– По-английски, если не возражаешь, – ответил Керр.
– Английский я не знаю. Державную мову знаешь?
– Тогда можем по-русски.
– Можем-то можем. Только вот тогда получается, какой ты нам побратим, если мовой не розмолвляешь?
Продаван перевел тяжелый взгляд на бритого:
– Ты кого привел, Кузьм?
– Того, у кого есть деньги, – ответил Керр.
– Я не с тобой разговариваю.
– А я с тобой разговариваю. Пока…
Керру за свою карьеру журналиста приходилось говорить с самыми разными людьми. И сейчас ему не потребовалось щелкать курком пистолета или делать другие подобные глупости – внимание он привлек и без этого.
– Пока – разговариваю, – подтвердил Керр.
Продаван смотрел на неизвестного человека напротив себя и видел того, с кем не стоит связываться.
– А ты кто, друг, – сказал он по-русски, – объявись.
– Я с Закарпатья. Это все, что тебе надо знать.
Продаван задумался. Он и сам был опасным человеком – бывшим снайпером из батальона «Айдар», участвовал в боях за Мариуполь и выжил, а там мало кто выжил. В «Айдаре» были люди всякие, начиная от лошков, начитавшихся Шевченко, и заканчивая матерыми уголовниками. И если ты хотел выжить, ты должен был моментально определять, кто опасен, а кто нет. Сидевший перед ним человек не был уголовником, ухватки не те. И тем не менее он был опасен.
А Закарпатье… да, такое вполне возможно. После того как разрушенный войной Донбасс превратился в преддверие ада на земле, славу украинской Сицилии уверенно перехватило Закарпатье. Закарпатье не остров, но, как и Сицилия, оно имело свою, во многом отличную от Украины историю, свой этнос и свой язык – закарпатскую гвару [55] . Закарпатье отделяли от Украины горы, дорог туда почти не было, железка не работала, а сами закарпатцы не считали себя украинцами. Никакие заводы там не работали, и никакого способа заработка, помимо отхожего промысла и контрабанды, там не было. За пределами Мукачево, областного центра, всякая власть, кроме власти мафии, отсутствовала, передвигаться по дорогам было очень небезопасно. В контрабанде участвовали все, от полицейских и таможенников и заканчивая любым прохожим, который за пару десятков тысяч гривен охотно поможет перетащить два тюка из разгружаемой машины через границу. Основным предметом контрабанды были сигареты – их на Западной Украине делали на множестве фабрик, под известными европейскими и американскими марками и отправляли в Европу, наличие высоких акцизов делало сигаретный бизнес не менее прибыльным, чем наркоторговля. Еще там торговали оружием, наркотиками, в последнее время ходили слухи, что некоторые словацкие оружейные фирмы работают преимущественно на черный рынок Украины через Закарпатье. Еще там были рабы – в основном те, кто пытался нелегально перебраться в Европу и попался. Тут с этим проблем нет, чужого засекают мгновенно. Наказание было простым: попался – отработай билет. Нелегалы год или два работали в основном у таможенников, но иногда и просто по селам. За кормежку ходили за скотиной, работали по дому, строили дома. Отработал – их переправляли на ту сторону границы, тут без обмана. Но сначала отработай. От Закарпатья отступился даже Правый сектор с его отработанными методами «принуждения к Украине». Украина далеко, за горами, даже до Львова по горным дорогам – как до Луны. Найдут – охнуть не успеешь. Мафиози делали миллиарды и с ними считались даже в Киеве. Отделяться, кстати, они не собирались – если отделишься от Украины, не будет таможенного заработка.
Неизвестный был похож на профессионального киллера. На киллера, которого, может быть, наняли закарпатские, чтобы разобраться тут с кем-то. Попадать под замес неохота. Но и привлекать внимание закарпатских тоже неохота. Они сначала стреляют, а потом задают вопросы…
– А чего надо то? СВД?
– СВД я могу и в другом месте купить.
…
– Что-то… например, «Ремингтон». Желательно с глушителем.
Точняк… мочкануть кого-то хочет.
– Сейчас такого нет.
– А что есть?
– Мосин, например. Есть турки.
– Не пойдет.
Продаван задумался, поглаживая усы.
– Есть одно дело. Тебе какой калибр нужен?