Но на курок почему-то не нажали ни один из них.
– Брось оружие, – сказал Керр стандартную фразу, – я не хочу тебя убивать.
– Попробуй…
И тут Керр заметил кое-что, что заставило его сильно задуматься.
Неизвестный, с которым они так плохо разминулись в коридоре, был одет не в обычный камуфляж украинской армии, а в какой-то новый комплект униформы, не цифровой, но такой расцветки Керр не видел ни разу. Перчатки из кевлара с отрезанным указательным пальцем, очки, на автомате какой-то русский прицел. Нагрудник в той же расцветке, легкий. И похоже… еще что-то вроде… системы для городского альпинизма, которая с успехом используется и десантниками для сброса с вертолета…
– Ты не украинец, так? – Керр перешел на английский: – Speak English?
– Yes. A little…
Так и есть – вряд ли простой украинский солдат знает английский.
– Мы в заднице…
– Говори за себя.
– Я в заднице, и ты тоже. Хочешь выбраться?
…
– Я сейчас уберу винтовку. Не стреляй.
Керр опустил ствол.
– Я не знаю, кто ты, парень. Но мы можем и помочь друг другу…
…
– Это ведь ты пристрелил того второго – там, на дороге?
– А ты – первого?
– Точно.
– Моего звали Гор. Уильям Гор, который решил, что ему больше подходит имя Абдалла. Он хотел купить тут ядерные отходы.
– Ядерные отходы?
– Да…
– Ты стрелять умеешь?
– Идиотский вопрос, русский.
– Совсем нет. Где винтовку взял?
– Нашел, у дома валялась.
– Это моя.
– Ну извини. Теперь моя.
– Еще что-то есть?
– Да. Два пистолета. Патронов совсем мало.
– А гранаты?
– Нет.
– Это плохо. О’кей, ты по той стороне работай, а я по этой.
– Почему это так?
– Потому что я так сказал.
– О’кей, соглашусь с тобой, русский. Смотри не пристрели меня.
– Ты тоже.
Из гостиницы обзор был хреновый. Но был. Я выглянул, засек движение и послал туда пулю.
И так мы стреляли до тех пор, пока на позицию не вышел БТР и не начал методично, плита за плитой, расстреливать здание.
Жив был Спец или нет, я не знал. У нас и у самих шансов выжить было совсем немного. Мы передвигались в основном ползком, в коридоре было еще относительно свободно. С одной стороны рухнула часть стены, и теперь можно было простреливать коридор с торца здания. Дышать было нечем – от пыли.
Я установил все имеющиеся у меня заготовки под растяжку на лестнице, одну сделал хитро – с ручным приводом из длинной лески. Сделав так, я пополз назад, англичанин лежал на позиции, подложив под цевье какую-то старую мебель.
– Хочу попасть в прицел, – сообщил он.
– Неплохая идея… – одобрил я.
БТР был виден метрах в двухстах через пыль и рваную кромку бетона. Потом метеор ударил в бронетранспортер, и от него ничего не осталось – только горелые обломки…
В следующее мгновение я заметил, как пространство перед зданием буквально вскипело от разрывов. Это были не НУРСы, а тридцатимиллиметровая пушка. Со стороны реки на нас заходил «Ка-52».
Наши…
Ракета была на месте, я неловко повернулся, достал ее и выпалил вперед. Вертолет прогрохотал над нами, почти касаясь брюхом домов, и уже куда-то на город. Там тоже загремели разрывы…
Наши, б…
Потом появились вертушки, две. Шли низко, над рекой. Одна ушла в круг, вторая рванула на посадочную…
Прогрохотал еще один «Ка-52», работая тридцатимиллиметровой пушкой…
Укры, если кто-то что-то и не понял до сих пор, прятались по домам, уходя от являющейся целями бронетехники и стараясь прикинуться ветошью. Все понимали, что против группы ударных вертолетов они ничего не сумеют сделать…
Шедшая на посадку вертушка была необычной. Короткая, кургузая, широкая, в морском камуфляже из пятен черного, серого и синего цветов. Два несущих винта и нет хвостового, блоки НУРС на пилонах. «Ка-32» последней модификации, такие сейчас начали производить для тяжелых десантных кораблей. Мы на таких летали в порядке ознакомления – у них две двери вместо одной и дальность больше в полтора раза. И их намного сложнее сбить – хвостового-то винта нету…
– Ваши? – спросил англичанин.
– Да, за нами. Ты с нами? Решай!
Англичанин покачал головой:
– Выберусь сам.
– Как знаешь. Сейчас вертушки все улицы зачистят, как уйдут – ты выходи. Пока укры будут шукаться, найдешь транспорт и уйдешь. Удачи.
– И тебе…
Англичанин хлопнул меня по плечу, повернулся и выбежал из комнаты. Я проводил его взглядом…
Камовская вертушка совершила посадку. Десантировавшаяся из нее штурмовая группа была одета в совершенно необычную форму: черная, но не как у пехов, а с капюшонами. Они грамотно заняли позиции, у одного из них я видел крупнокалиберную снайперскую винтовку. Стрелять по ним не стреляли: налет «Черных акул» явно продемонстрировал, кто в доме хозяин.
Надо идти…
Я начал спускаться по лестнице и на втором столкнулся с украинскими солдатами…
Не знаю, как мы не выстрелили друг в друга. Чудом просто. Но увидели друг друга мы одновременно, прицелились. Но не выстрелили. Они, видимо, в штурмовой группе были, поднимались наверх, услышали вертолеты и решили не идти дальше, держа под контролем лестницу. Сейчас они целились в меня, а я – в них.
Только у меня был один автомат. А у них – несколько и даже легкий пулемет.
И, думаю, они понимали, что если на улице услышат стрельбу, то жить им останется ровно до того момента, пока спецназовцы не начнут зачистку здания.
– Понимаете по-русски? – негромко спросил я.
Украинцы молчали. Я видел их глаза и понимал, что если они и начнут стрелять, то от безысходности и страха.
– Так, – сказал один из них, – розумию.
– Я не хочу убивать. Я хочу просто уйти.
Молчат.
– Я выйду к вертолету. И ничего не скажу про вас. Мой напарник в соседнем здании. Мы уйдем, и вы сможете выйти. И уйти. Остаться в живых.
Снова молчат.
– Хватит убивать, хлопцы. Когда-то надо прекратить.
Молчание. Потом один из них опустил автомат, за ним и второй.
– Иди…
Я тоже опустил автомат и начал спускаться, ожидая выстрела в спину. Но его не последовало.