– Знаете, – глаза Ванессы сверкнули бирюзовыми искрами, – а меня, к примеру, больше, чем Алжир, интересует ваш прошлогодний контракт с «Гринпис»… – что с вами?
Спазм где-то в районе печени застал меня врасплох: я охнул от боли и схватился за бок.
– Возраст, – я остановил бросившегося ко мне Анджея и распечатал упаковку крастума. – Похоже, мисс Гольм, ваше время истекло: мне нужно отдохнуть.
– Понимаю, – разочарованно протянула та. – Но, может, ответите на последний вопрос? Это правда, что цель вашей поездки в Токио – посещение медицинского центра корпорации «Церебрум»? Основатель которой, Мацумодо Окадо, утверждает, что им разработан революционный метод омоложения.
– Абсолютная чушь, – ответил я, кашляя. – «MTR Inc» планирует инвестировать в одну из японских оружейных корпораций. А я, как вы знаете, остаюсь почетным президентом компании. Таких на моей первой родине называют свадебным генералом. Всего доброго, мисс Гольм.
Я махнул рукой и Анджей отключил установку. Я устало откинулся на кресло. Ко мне уже спешил Герб с подносом. Я взял с него обычную порцию капсул, сопроводив ее поглощение привычной инъекцией поливитаминов. Подступившая волна боли отошла, оставив после себя послевкусие разочарованного хищника, из пасти которого вырвали жертву.
– Ну что? – посмотрел я на Паоло и Матвея. Те пожали плечами.
– Все в норме, шеф, – нарочито бодро сказал Матвей. – Все проконтролируем – мышь не проскочит.
– Мышь, значит? – я смотрел на него, пока он виновато не опустил глаза. – А ее вопросы про Анголу и палача – это «все в норме»?
– Согласен, – понуро кивнул тот. – Mea culpa.
– Ладно, с этим ты знаешь, что делать. И еще. Дай ей «в темную» информацию о планируемом слиянии «MTR Inc» с «Miroku», скажем. Я знаю, что это не так, – ответил я на его немой вопрос. – Но пусть проглотит кость и забудет про «Церебрум». Ясно? – Матвей кивнул.
– Тогда всем отбой.
Плавающие окошки погасли. Я посмотрел на монитор: до Токио оставалось еще часа два. Неожиданно остро накатило желание остановить капсулу в первом же крупном городе и сесть на ближайший сверхзвуковой рейс до Петербурга. Словно высыхающая на раскаленном песке вода, сьеживалась уверенность в том, что я всё делаю правильно. Последние шесть лет вся моя жизнь была подчинена одной цели – собрать требуемую для операции сумму. Но что, если теория генетического предела действительно лишь фантом? Что, если оцифровка сознания – всего лишь какая-то грандиозная афера? И я сам, собственными руками укорачиваю себе срок, отпущенный природой?
Опять закололо в печени, запершило в горле. Торопясь, чтобы не передумать, я забросил в рот две капсулы снотворного, запил водой и откинулся на спинку кресла, чтобы через пару минут провалиться в темное ничто, не требующее от меня ни каких-либо действий, ни принятия любых решений. На скорости в девятьсот километров в час я несся навстречу собственному выбору…
– Пульс в норме.
– Альфа-ритмы в норме. Добавьте два кубика пикамилона.
– Как настроение, Рыкоф-сан?
Я открыл глаза и посмотрел на Накадзиму.
– Спасибо, все в порядке. Если не принимать во внимание эти иглы в черепе.
– Ну, какие же это иглы? – усмехнулся тот. – Всего лишь усовершенствованные электроды, их толщина – меньше человеческого волоса. Необходимы нам, чтобы добраться до ваших нейронов.
Я покосился в сторону здорового хромированного шкафа, в котором можно было видеть мое, сидящее в кресле, нечеткое отражение. За два часа после прибытия в центр меня успели обрить налысо, переодеть в бесформенную белую робу и усадить в кресло, уже виденное мной, в голообразе, в прошлое посещение «Церебрума». Затем больше часа несколько техников колдовали надо мной, обвешивая датчиками и вводя в голый череп эти пресловутые электроды, из-за которых мне все время хотелось почесать лысину, впрочем, сейчас больше похожую на шкуру ежа. Видимо, в предвидении подобных желаний руки были крепко зафиксированы на подлокотниках кресла тугим эластичным бинтом.
– Позвольте представить мою помощницу, – Накадзава посторонился и рядом с ним показалась девушка лет двадцати пяти. Миловидная невысокая брюнетка с круглым лицом, на котором выделялись темные ореховые глаза, и затейливой косой, уложенной вокруг головы. Фигуру скрывал белый халат.
– Бомонт-сан, – сказал японец, – высококлассный специалист, на ее плечах – адаптация клиентов после первой фазы операции и психологическая поддержка на протяжении всего нахождения в клинике.
– Друзья обычно называют меня Амели, – улыбнулась девушка. – Надеюсь, мы с вами станем друзьями.
– Сдается мне, что ваши клиенты рады любому общению, пока сидят внутри своих интелов, – ответил я, ворочаясь в кресле. – Так что новые друзья мне не повредят. Вы француженка, не так ли?
– Бельгийка, – ответила с улыбкой та. – Хотя иногда мне кажется, что все же я родилась во Франции. Между тем, вы зря переживаете, что вам будет тоскливо и одиноко. Если вы когда-нибудь работали с вирт-шлемом или играли в виртале, то умножьте ощущения, которые тогда испытывали, в десятки, если не сотни, раз, и сможете представить себе возможности, которые перед вами откроются во время пребывания вашего сознания в интеле. Если честно, то я больше озабочена возможностью того, что кто-нибудь из клиентов передумает возвращаться в новое тело и пожелает навсегда остаться в виртуальной Вселенной.
– Вот уж чего-чего, а от меня такого можете не ожидать, – заверил я ее. – Так что с этой стороны я проблем для вас точно не составлю.
– Вот и прекрасно, – улыбнулась девушка. – Но я, собственно, зашла, чтобы сказать несколько слов о том, что вам предстоит. Вы, наверное, знаете, что нейроны, из которых состоит ваш мозг, взаимодействуют между собой с помощью сложных электроимпульсов. По сути, эти импульсы и есть ваше сознание, и…
– Извините, Амели, – прервал я ее. – Я не большой спец в этой области, поэтому просто поясните, к чему вы клоните.
– Перенос сознания – очень тонкая работа, – после секундного раздумья заговорила девушка. – На время операции вас погрузят в особое состояние, транс, облегчающий процесс считывания информации. Это можно сравнить со сном, в котором вам будут сниться очень яркие и правдоподобные картины, основанные на событиях, когда-то произошедших в вашей жизни. Чтобы помочь нам как можно более точно и быстро провести операцию, вы не должны забывать, что это – не ваша реальная жизнь, а всего лишь транс.
– И что будет, если я забуду? – я подозрительно взглянул на нее и стоявшего рядом Накадзаву.
– Абсолютно ничего, – мгновенно заверил тот, хоть и выглядело это наигранно. – Просто операция может затянуться и часть вашей памяти, собственно, и представляющей личность, может быть потеряна. Но вы не должны волноваться, поскольку по всем моделируемым ситуациям, объем потерянной информации не превысит двух процентов.