«Заработать хотят, — с тоской подумал Глеб. — Идиоты, лучше бы Интернетом в роуминге торговали — больше бы заработали…»
— Но я не понимаю, Вертинский… Во-первых, как собираются вывезти арсенал люди Штайнера, а во-вторых, как это собираетесь сделать вы?
— Не забивайте голову, майор, — поморщился Вертинский, — вам в эту минуту роковую подумать больше не о чем?
— Шеф, надо спешить, — заторопил Пахомов, — эти подонки уже заканчивают работу. Не позднее чем через полчаса прибудет транспорт. Нужно успеть вызвать наших людей из Севастополя. Пока соберутся, оседлают свои вертолеты…
— Не волнуйся, Сергей, погрузка у Штайнера будет осуществляться не меньше двух часов. Успеем. В крайнем случае группу Бузова пустим через этот ход. Но в принципе ты прав. Всего вам доброго, Глеб Андреевич, ничего, как говорится, личного…
— Да чтоб ты сдох… — выплюнул Глеб. Он уже напрягся, чтобы броситься. Уж лучше умереть в атаке, чем припертым к стенке…
Раздался громкий хлопок — как будто спустили тугую тетиву. Или резинку от рогатки! Что-то порвало воздух и вонзилось в затылок Вертинскому. Он дернулся, поменялся в лице. Выпал автомат, глаза сбились в кучку. Он шатнулся и рухнул на загородку, едва не накрыв собой Глеба. Резко обернулся Пахомов, но снова раздался хлопок — стрелок оперативно вставил новый заряд, — и камень размером с теннисный мячик треснул его по лбу, сломав кость и выбив фонтанчик крови! Чекиста тоже швырнуло на загородку, но Глеб уже был начеку и, прежде чем упал фонарь, проворно откатился и врезал пяткой Кулиева по лодыжке. Тот от неожиданности выронил нож, что-то вякнул. Но фонарь, упав на пол, не разбился — спасла резиновая оплетка. Мерклый свет растекался по полу. Кулиев оказался находчивее коллег — сообразил, что партия не в его пользу, и собрался дать тягу в открытую дверь. Он метнулся прочь, перелетел через порог — в объятия черной ночи и желтых звезд, — тут Глеб и схватил его за щиколотку! Работник ФСБ с воем пикирующего бомбардировщика рухнул ничком, окончательно разбив свой сломанный нос. Начал дергать ногами, врезал Глебу по лбу. А тот уже входил в состояние неконтролируемого аффекта. Злоба душила, затмевала рассудок. Рыча что-то непотребное, он снова схватил его за ногу, пока тот не удрал, выворачивал ее до хруста — словно постирал и хотел выжать. Оба дико орали. Металл зазвенел под плечом. Он схватил свой собственный «Катран» и полоснул по сухожилиям на ноге! Хуже казни не придумать! Кулиев взвыл, изогнулся дугой. Он полоснул по второй — безжалостно, с чувством глубокого мстительного удовольствия. Тот забился в конвульсии, теряя кровь. Человек после такого не жилец — боль адская, смерть быстрая. Но он лишь распалялся, слишком гуманно — дать этой твари подохнуть своей смертью! Он затащил его за порог, ударил в сердце, своротив пару ребер. Бросил к чертовой матери, кинулся на тех двоих, которые еще шевелились и даже пытались дотянуться до автоматов. Он что-то вопил, входил в исступление, бил куда придется — а те орали, корчились, просили не убивать. Забились в конвульсиях, он опомнился, выбросил нож, рухнул на колени, сжал виски ладонями и провалился в ступор. Эх, мужики, лучше бы вы действительно роумингом торговали…
Его трясло крупной дрожью. Он убивает людей пачками, он становится бездушной машиной по отъему чужой жизни. Только на этом проклятом заводе он собственноручно ликвидировал не меньше дюжины людей, у которых где-то матери, жены, дети… Пусть не самые достойные представители человечества, но не он их родил, не ему их убивать! Когда-нибудь он сломается от такого груза. Он уже ломается…
Тошнота давилась у горла, он выплеснул содержимое желудка на пол, отодвинулся к двери, где лучше дышалось. Плохо было майору. По лестнице кто-то поднимался, хрустели мелкие камешки. А ему даже лень было поднять фонарь и осветить этого человека. Подошедший помялся, походил вокруг да около, затем присел рядом с ним и прижался плечом. Он ощутил тепло ближнего, насторожилось что-то в организме. Он повернул голову, но увидел лишь темноту, в которой кто-то был. От темноты исходили вполне дружелюбные флюиды.
— Ты кто? — пробормотал он.
— Зоя, — отозвалась девушка. — Ну, та самая, ты должен помнить…
— Зоя? — произнес он как-то неуверенно. — Но ты же галлюцинация. Я уже смирился с этим…
— Ну, спасибо, дружок, — горько усмехнулась девушка. — Живу на свете двадцать семь лет, занимаюсь какой-то ерундой, верчусь, как дура в колесе, а тут выясняется, что я галлюцинация…
— Ну, хорошо, предположим, ты не галлюцинация, — допустил он. — Но что тогда случилось? Во-первых, из чего ты вела огонь?
— Из рогатки, майор… Должна тебе сообщить, что при определенных обстоятельствах стрельба из рогатки гораздо предпочтительнее, чем из огнестрельного оружия, лука или арбалета, которые просто так в рюкзак не положишь. А рогатка помещается куда угодно, она универсальна, сейчас в спортивных магазинах какие только виды их не продают, даже соревнования проводят… Нет, я, конечно, не увлекаюсь этим видом спорта, но у меня было трудное детство, и я не люблю огнестрельное оружие. И когда пришлось выбирать, какое оружие лучше всего поместится в моем рюкзачке…
— Суду все ясно, — пробормотал Глеб. — Хорошо, допустим, что я не сошел с ума. Куда ты делась? Ты где должна была сидеть?
— Подходим к самому главному… — Ее гулкий шепот проникал в ухо и проедал червоточину в мозгу. — Я сидела там, где ты сказал. Но ты вообще заглядывал в эту нору? Ты не джентльмен, Дымов. Ты садист. Я смогла там выдержать несколько минут, а потом выбралась оттуда с приобретенным радикулитом, сколиозом и плоскостопием. Несколько минут я бродила по коридору взад-вперед. Сначала мне стало скучно, потом мне стало страшно. Или наоборот, точно не помню. Тебя долго не было. Я прошла немного по коридору, борясь с естественной потребностью броситься в очередной раз спасать твою смелую задницу. Но что-то мне подсказало, что в этот раз ты справишься сам. Поэтому я забралась в одну из тамошних щелей — плиты немного разошлись — и стала ждать. Потом я услышала, как тащатся несколько человек, узнала твое дыхание, хотела выйти, но внутренний голос посоветовал подождать. Вы всей компанией протащились мимо меня. Ты чересчур наивен и доверчив, майор Дымов. Ты шел первым, а трое у тебя за спиной активно переглядывались и общались языком жестом. В переводе на русский это выглядело примерно так: «Не пора ли? Может, прямо здесь?» — «Нет, еще рано, этот человек может быть полезен. Позднее». Возможно, я что-то и накрутила и они болтали о другом, но я по-настоящему испугалась. Это было очень подозрительно. Догнать и предупредить я не могла — одному из этих типов ты щедро даровал автомат. Вот и тащилась за вами, благо опыт в слежке за российским спецназом у меня уже есть…
— Понятно, — прошептал Глеб. — Спасибо, добрая моя галлюцинация…
— Не горюй, майор. — Она погладила его по голове. — Ты поступил правильно.
«Я всегда поступаю правильно, — подумал Глеб. — Только в каждом сне армия атакующих меня мертвецов получает солидные подкрепления».
Ее прикосновение было приятно. Не совсем, конечно, подходящее время. Такие шалости он не может себе позволить в рабочее время… Но что-то заурчало уже в организме — словно мощная «Феррари» бесшумно завелась и стала работать на холостых оборотах, прерывисто подрагивая…