Макаров взглянул на часы: по всем расчетам, солнце уже скрылось за горизонтом.
— Еще часа четыре хода, и мы окажемся в финских территориальных водах, — задумчиво проговорил он, словно уже видел в перископ покрытые низкорослым лесом скалистые берега бухты, под защитой которых предстояло оказаться субмарине.
До этого следовало максимально подзарядить аккумуляторную батарею, что можно было сделать только в надводном положении корабля.
— Узнайте у акустика обстановку в квадрате. Если все чисто, готовиться к всплытию, — бросил Илья Георгиевич старпому и вновь взялся изучать электронную карту.
* * *
Восьмой час шустрый дюралевый катерок с эмблемой НАТО на борту прыгал по балтийским волнам и вроде бы беспорядочно метался между островами проливов Делет, Тэйли и залива Лумпам. Но траектория его передвижений не выходила за пределы пятнадцатимильной зоны от места стоянки «Пасифик Интерпрайз», так что логика в этих метаниях была железная.
Кроме экипажа из трех военных моряков и адмирала Йорка на борту катерка находился еще и достаточно странный, колоритный пассажир. На его поиски ушли целые сутки, но адмирал не жалел потраченного его людьми времени. Как и у каждого человека, у пассажира имелись фамилия и имя. Но адмирал Йорк язык сломал бы, пытаясь прочитать на английский манер финскую «тайнопись».
— Мои родители шведы, но их заставили записаться до войны финнами. Вот и исковеркали фамилию. Так что называйте меня просто мистер Галлон. Меня здесь все так зовут, по кличке, и я не обижаюсь, — предложил пожилой житель Аландов с богатым жизненным опытом, при желании сносно изъяснявшийся на пяти языках: родном шведском, финском, немецком, английском и польском.
Что такое галлон, американцу объяснять не надо. В галлонах обычно измеряют спиртное, когда речь идет об оптовых поставках.
На мостике рядом с холеным адмиралом на широко расставленных по морской привычке ногах стоял недели две небритый старик с алкогольными отечными мешками под выцветшими серыми глазами. Растрескавшиеся от постоянного пребывания на ветру губы шелушились. Он даже не думал держаться за поручни, качающаяся палуба была для него куда привычнее твердой земли. Заношенная вязаная шерстяная шапочка, джинсы, заправленные в шнурованные сапоги, выцветшая ветровка смотрелись на старике вполне органично, словно он не вылезал из этого наряда всю сознательную жизнь.
С адмиралом их объединяло пристрастие к курению трубки. Гость охотно пользовался угощением, сам же не стал предлагать дважды, после того как Йорк вежливо отказался со словами: «Наверное, для меня ваш табак будет слишком крепким». Правда, гость имел и еще одну пагубную привычку, он то и дело прикладывался к плоской стеклянной бутылке с польской этикеткой. На этикетке гордо возвышался могучий зубр и чернела надпись «Zubrowka». Сорокаградусный напиток он цедил сквозь зубы микроскопическими дозами. В этом ритуале ощущалась давняя устоявшаяся традиция растягивать ежедневную поллитровку от самого утра и до вечера. Что свидетельствовало о крепком характере.
Старого морского контрабандиста отыскали по приказу адмирала Йорка в маленькой деревеньке Энклинге, где кроме него проживал еще десяток семейств потомственных рыбаков. Небольшой паромчик ходил к острову два раза в неделю. Поэтому жители деревни дружно вышли поглазеть на катер с натовским флагом, подошедший к причалу. Подобное событие можно было потом обсуждать на протяжении месяца, вспоминая, кто что сказал, что сделал и на кого посмотрел. А когда рыбаки узнали, за кем прибыли американские морпехи, тут же расступились, оставив перед причалом своего знаменитого земляка. А знаменит он был тем, что во времена финского «сухого закона» милосердно в отношении соотечественников и не без прибыли для себя смягчал его последствия, переправляя дешевую польскую водку на Аланды. Прямо в открытом море он забирал ее с польских рыболовецких судов ящиками, а потом, умело используя сложную географию родного архипелага, доставлял спиртное на необитаемые островки, где уже мелкими партиями перепродавал постоянным клиентам с материка.
В местной полиции заверили, что никто другой не умел так надежно укрывать свое рыболовецкое судно, как делал это старый контрабандист. Даже когда его арестовали, прихватив с ящиком польской «Зубровки», спрятанное судно с грузом обнаружили в фиорде лишь через месяц.
Именно такой консультант, как мистер Галлон, и нужен был адмиралу Йорку. Высота мачты того самого судна была вполне сопоставима с высотой антенны подлодки. А желание скрыться от посторонних глаз соответствовало желаниям российских подводников. Естественно, истинную цель консультаций адмирал Йорк озвучил для полиции, а потом и для мистера Галлона несколько иначе — мол, предстоит подыскать место, где можно скрытно расположить небольшое надводное судно.
— А, это вы для условных террористов стараетесь? — Отставной контрабандист газет не читал, но местное радио слушал, чтобы быть в курсе погодных сюрпризов, а потому прекрасно знал легенду учений.
До выхода в море адмирал Йорк с помощниками тщательно изучил карту, был определен десяток возможных мест, подходящих для того, чтобы спрятать небольшую подводную лодку. Теперь же эти места дотошный адмирал осматривал лично, а мистер Галлон выступал в роли консультанта.
В перерывах между осмотрами мистер Галлон охотно делился секретами своего прошлого. Он бы с удовольствием вернулся к былому занятию, но теперь оно было лишено смысла. «Сухому закону» в Финляндии пришел конец.
— Сегодня никто толком не знает, как спрятать корабль, — вещал он, — вывелись такие люди. Ни толковых тебе контрабандистов, ни браконьеров. А раньше? Раньше каждый второй житель Аландов жил тем, что умел обмануть пограничников и полицию.
— Ваши родители тоже занимались контрабандой?
— Мать — нет. Она больше в церковь ходила, замаливала грехи отца. А вот родитель — еще как! Мой отец умудрялся прятаться от немцев во время войны! А ведь финны им в подметки не годятся. Подходил в годы оккупации к самым берегам Дании и ни разу не попался.
— Взгляните, — адмирал Йорк тронул мистера Галлона за плечо, — пролив между островами Лаповеси, на ваш взгляд, пригоден, чтобы укрыть судно небольших размеров?
Старый контрабандист коротко рассмеялся, приложился к плоской бутылке и даже смахнул с глаз набежавшую слезу.
— Вы еще спрашиваете, сэр? Да это самое лучшее место во всей Балтике. Другого такого не сыскать. Именно там я прятал свое суденышко, когда меня взяла полиция.
Адмирал Йорк скомандовал рулевому направить катерок прямо в пролив. Темными размытыми облаками из тумана выплывали островки. Редкие бухточки с узкими каменистыми пляжами, невысокие скалы, поросшие хвоей. Крикливые птичьи колонии пестрели среди камней. Сильное течение тут же подхватило катерок, стоило ему оказаться в узком проливе.
— Видите? — обрадованно отозвался контрабандист. — Будь у вашего катера мотор послабее, неминуемо врезался бы в скалу. А теперь держись ближе к правому берегу, там нет подводных камней! — крикнул он рулевому.