Что ж, похоже, его друзья прекрасно провели время, и только самого Бобби одолевали мрачные мысли. Впрочем, если бы не Зейна, его настроение было бы совсем другим. Увы, появление звезды в его ванной комнате основательно подпортило Бобби настроение. Теперь-то он понимал, что должен был сразу же выставить Зейну — вытолкать из номера и запретить ей приближаться к себе ближе чем на пушечный выстрел. Он упустил момент и не сделал этого, потому что в тот момент думал не головой, а другим местом.
Похоже, не одному Эм-Джею нужно было крепче держать себя в руках.
* * *
Пробираясь через зал казино, я окончательно убедилась, что высоченные каблуки, облегающее красное платье, стильная укладка и профессиональный макияж не дают мне ничего, кроме ощущения дискомфорта. Да, все мужчины смотрели в мою сторону, но мне это не очень нравилось. Точнее — совсем не нравилось. Оказавшись в центре всеобщего внимания, я чувствовала себя крайне неловко и скованно. Кроме того, фасон платья не позволял надеть под него лифчик, поэтому мои почти полностью обнаженные груди оказались выставлены для всеобщего обозрения.
Интересно, что со мной творится? И главное — откуда вдруг взялось это желание разодеться?
Впрочем, это-то как раз было понятно. Наряжаясь, я пыталась конкурировать с сотнями и сотнями голливудских красоток, которые, как мне казалось, толпами ходят за Бобби в надежде привлечь к себе его внимание.
Эта мысль странным образом заставила меня разозлиться, и не на кого-нибудь, а именно на Бобби. С какой радости я тут выставляю себя круглой дурой вместо того, чтобы лететь в Лос-Анджелес, где меня ждут мой босс и мой клиент? У меня что, шариков не хватает? В конце концов, я — профессиональный юрист, а не какая-нибудь влюбленная кретинка, которая готова наголо постричься, лишь бы ее заметили.
К тому моменту, когда я наконец добралась до бара, где мы договорились встретиться, я была почти готова сказать Бобби, что, к сожалению, не смогу остаться на концерт, так как у меня появилось несколько неотложных дел. Однако стоило мне увидеть его, как я тут же передумала. Он был в темных джинсах, подпоясанных узким кожаным ремнем, и в голубой рубашке без галстука. Черные волосы, слегка влажные после душа, ложились на ее воротник вьющимися прядями.
Марио со всеми своими ямочками и «кубиками» просто померк бы на фоне такого красавца.
— Вау! — воскликнул Бобби, дружески приобняв меня за плечи. — Вы только посмотрите на нее!
«Господи, пусть это будет комплимент!» — взмолилась я мысленно.
— Вау, вы только посмотрите на него! — парировала я и даже сделала шаг назад, делая вид, что любуюсь открывшимся мне зрелищем. Впрочем, особенно притворяться мне не пришлось.
— Ладно, будем считать — мы оба сделали все, что могли, чтобы выглядеть прилично, — сказал Бобби с широкой улыбкой, которая показалась мне совершенно неотразимой.
— Будем, — согласилась я и потихоньку перевела дух.
Потом Бобби представил меня своим друзьям, они что-то говорили, я что-то отвечала, но что именно — я почти не понимала. Большие темные глаза Бобби были как два бездонных озера, в которых было очень приятно тонуть.
Единственное, что я сознавала в тот момент, — это то, что сегодняшний вечер я не забуду никогда.
Торопясь вернуться в Лос-Анджелес, пока их не разыскал Ральф, Аннабель и Фрэнки вынуждены были лететь коммерческим рейсом, и это унизительное обстоятельство не улучшило их настроение. Аннабель, во всяком случае, была в бешенстве. Она не привыкла путешествовать как обычная пассажирка, но это было еще полбеды. Главной причиной раздражения был Фрэнки, из-за которого все ее хорошо продуманные планы на счастливую и беззаботную жизнь с Бобби Станислопулосом пошли прахом. Собственно говоря, Аннабель вообще не знала, что будет с ней дальше, и все из-за того, что ее дружок нанял в качестве помощников свою тупоумную кузину и ее безмозглого сынка! Жалкие, ничтожные, бесполезные люди! Сколько раз она говорила Фрэнки, что от этой парочки толку не будет, но он не желал слушать — и вот результат. Теперь об их бизнесе написал самый грязный и дешевый таблоид, назвавший Аннабель «мамочкой»! Отвратительная и нелепая ложь, но ведь кто-то может в это поверить, а уж прочтут-то статью буквально все.
Когда несколько часов назад Фрэнки наконец появился в их номере, Аннабель еще не знала о статье, но уже готова была выплеснуть на него всю накопившуюся злость. Однако прежде, чем она успела раскрыть рот, Фрэнки протянул ей упакованную в красивую бумагу и перевязанную яркой ленточкой коробочку и предложил открыть.
Когда дело касалось подарков, Аннабель не нужно было долго уговаривать. В два счета она сорвала упаковку и увидела небольшой футляр из черной лакированной кожи. Внутри футляра лежала пара бриллиантовых серег.
«Гм-м… — подумала Аннабель. — Быть может, Фрэнки не такой уж безнадежный неудачник».
Серьги были очень изящными и явно не дешевыми. В кои-то веки Фрэнки удалось ей угодить.
Аннабель тут же нацепила серьги и отправилась в ванную комнату, чтобы полюбоваться собой в зеркале. Вполне удовлетворенная, она заглянула в спальню, чтобы поблагодарить Фрэнки. Тот пребывал в игривом настроении, и Аннабель не стала возражать. Когда Фрэнки вел себя хорошо, секс в его исполнении доставлял ей немало удовольствия, к тому же в последнее время они бывали вместе не так уж часто.
Сначала Фрэнки медленно раздевал Аннабель, а когда на ней остались только туфли и новенькие серьги — отвел в ванную, усадил на бортик джакузи, развел ей ноги и, опустившись на колени, приник губами к ее лону.
Куннилингусом Фрэнки обычно пренебрегал (он считал это ниже своего достоинства), поэтому Аннабель была в полном восторге и довольно быстро дошла до последней точки. Оргазм, который она испытала, был обжигающе-бурным, но Фрэнки, по своему обыкновению, сразу все испортил, рассказав ей о статье в «Истине и фактах». Напоследок он совершенно добил ее, сказав, что Ральф прилетел в Вегас с намерением разлучить их и увезти свою блудную дочь в Лос-Анджелес, где он, без сомнения, посадит ее под замок, а ключ выбросит.
Фрэнки, разумеется, преувеличивал, но Аннабель ему поверила.
Когда он наконец набрался храбрости и показал ей номер «фактов», она просто взорвалась. Особенно подействовал на нее снимок, где она была сфотографирована с одной из девушек. «Мамочка», «мадам», «бандерша»… Это было уже чересчур! Аннабель почувствовала, что впервые в жизни близка к самому настоящему обмороку.
— Нужно срочно выбираться отсюда! — взволнованно сказал Фрэнки, когда она спросила, что же им теперь делать. — Живо собирай вещи, а я пока схожу за такси.
— А как же… концерт?.. — пролепетала Аннабель. «И Бобби?..» — хотелось ей добавить, но она прикусила язык.
— К черту концерт! — рявкнул Фрэнки. — Или ты хочешь иметь дело с Ральфом? Я — нет!
В конце концов Аннабель сделала все, что от нее требовалось, не переставая, впрочем, возражать и жаловаться.