Эмма повесила пальто на первый попавшийся свободный крючок, а ботинки бросила на пол. Они ударились друг о друга, подскочили и, разлетевшись в разные стороны, упали на кучу таких же грязных ботинок всех размеров. Здесь хранилась обувь Эммы, Джорджа и даже, возможно, матери с отцом. За последний год леди Уоллингфорд успела поносить их все, хватая первые, что попадались под руку. Ей определенно следовало разобраться в гардеробной. Отдать слишком большие пальто и ботинки нуждающимся. Конечно, после того, как их почистят.
Но почему, черт возьми, ее мысли были заняты сейчас кучей дурацких ботинок? «Возможно потому, детка, что тебе не хочется думать об остальном. О твоей доверчивости и глупости».
– О, прошу тебя, замолчи, – приказала Эмма звучащему у нее в голове голосу. Она даже удивилась, услышав его. Последние несколько дней он молчал. Очевидно, потому, что все ее мысли были заняты Дериком.
Теперь голос вернется, не так ли? Эмма устало вздохнула. Голос обычно начинал донимать ее, когда она сильно тревожилась о чем-то или уставала. Сегодняшний день был именно таким. Ее тело нестерпимо болело. Руки, ноги и спина ныли от того, что ей много времени пришлось провести на корточках, собирая останки мистера Фарнзуэрта. Но когда Эмма поняла, что боль в некоторых частях тела была результатом занятий любовью с Дериком, ее охватило жгучее чувство стыда.
Занятия любовью. Можно ли это назвать именно так? Для Дерика это было просто санкционированное правительством соитие. Или все же нет? Он ведь подчеркнул, что ему не нужно было соблазнять ее, чтобы раздобыть необходимую информацию.
Теперь уже Эмма не знала, чему верить. Но она решила для себя одно: она всегда будет помнить мгновения, проведенные в объятиях Дерика, как занятие любовью, ибо она восприняла это именно так.
Пустота в душе заполнилась болью, и Эмма не стала с этим бороться. Чем быстрее она переживет эту боль, тем быстрее оставит ее в прошлом. Но потом Эмма фыркнула. Нет, она никогда не забудет: ни единого слова, ни единого жеста. Случившееся стало для нее подарком и вместе с тем проклятьем.
Эмма знала, что, несмотря на ужасную усталость, уснуть ей не удастся. Может, стаканчик-другой хереса поможет? Она зажгла масляную лампу от очага на кухне, затем босиком направилась в гостиную.
Но не успела она дойти до двери, как до ее слуха донесся громкий скрип. Эмма нахмурилась. Так могли скрипеть только стеклянные двери. Неужели Дерик решился пробраться в ее дом, чтобы закончить начатый в лесу разговор? Когда они выходили из погреба, у него было такое мрачное выражение лица, что Эмма поняла: их разговор еще не закончен. Вероятно, Дерик решил не откладывать его до утра.
От стеклянных дверей, ведущих во двор, наверняка было видно приближающееся пятно света. Так что сбежать или спрятаться у Дерика не было никакой возможности.
– Думаю, ты выбрал не слишком подходящее время и место для дискуссии, – громко произнесла Эмма, входя в гостиную и оглядываясь по сторонам. Ее затянутых в чулки лодыжек коснулся прохладный ветерок, огонь в лампе замигал, и его отражение появилось в распахнутых дверях. Однако Дерика в гостиной не оказалось. Здесь вообще никого не было. Брови Эммы сошлись на переносице, когда она осторожно двинулась к дверям.
Раздавшийся в тишине негромкий храп напугал ее так, что она вскрикнула. Храп перерос в громкое фырканье.
Эмма резко развернулась и двинулась на звук, держа лампу прямо перед собой на вытянутой руке, как если бы собиралась защититься с помощью ее света. Она сделала несколько шагов, и впереди, в неясных отблесках затухающих углей камина, показались очертания сидящего в кресле человека. Но в гостиной не было кресел. В этой комнате было много свободного места, потому что здесь любил находиться…
– Джордж! – воскликнула Эмма, бросаясь к сидящему в инвалидном кресле брату.
– Что? Кто? – послышался заспанный голос Джорджа. Он заморгал спросонья и удивленно посмотрел на сестру. – Эм?
– Что ты делаешь в темноте? – спросила она, ставя лампу на стол. – Да еще в такой час? – Эмма взяла лучину из стоящего на каминной полке кувшина и вернулась к лампе. Она сняла с нее стекло, покрутила медную ручку горелки, чтобы прибавить света. Эмма подержала лучину над огнем, а потом зажгла свечи в подсвечниках, расположенные по обе стороны камина.
Когда Эмма обернулась, Джордж тер одной рукой глаза, в то время как другой крепко прижимал к себе плед. Леди Уоллингфорд поспешила к брату и коснулась его щеки.
– О Джордж, да ты замерз. Почему ты сидишь здесь без света и совсем один?
Эмма схватила медную кочергу, которая показалась ей ужасно холодной, поворошила в камине угли, чтобы разгорелись пожарче, и подложила туда полено.
– Я слышал, как слуги перешептываются о том, что в лесу нашли труп мужчины, – ответил Джордж, голос которого все еще звучал глухо после сна. – Я решил дождаться тебя и узнать, правда это или нет. Должно быть, я заснул, и камин потух.
Эмма подложила в очаг еще поленьев.
– Ладно. Перкинс мне ответит за это. Почему никто из слуг не зашел к тебе?
– Ты не скажешь ни слова ни Перкинсу, ни другим слугам, сестренка, потому что никто из них не знал, что я здесь. – Джордж сдвинул брови и стал похож на сердитого юнца, а не на мужчину средних лет. – Не такой уж я беспомощный. И вполне способен самостоятельно добраться до гостиной, когда слуги уже спят. – Джордж поджал губы и добавил: – По крайней мере, в те дни, когда я чувствую себя сносно.
Эмма обошла кресло и подкатила Джорджа поближе к теперь уже жарко пылающему камину.
– Мне не нравится, что ты передвигаешься по дому один и не ставишь никого в известность. А что, если ты упадешь?
– Со мной все в порядке, Эмма, так что перестань волноваться, – проворчал Джордж тоном обиженного ребенка. – Ну и кто же этот мертвый человек, которого нашли в лесу?
Эмма дала Дерику слово никому не рассказывать о его деятельности. Но если она нарушит слово, данное человеку, живущему во лжи, будет ли это нарушением? Эмма шумно выдохнула. Да, будет. И если Дерик лживый грубиян, то это вовсе не означает, что она должна ему уподобляться.
– Какой-то бедолага, – ответила Эмма. – Его тело так сильно разложилось, что я даже не могу сказать, отчего он умер. Наверное, несчастный случай.
Еще никогда в жизни ей не приходилось лгать Джорджу. «Но ведь это не совсем ложь, – зашептал внутренний голос. – Фарнзуэрт действительно несчастный человек, и ты не знаешь наверняка, что с ним произошло. Может, и впрямь несчастный случай. Хотя вероятность всего три процента, но все же».
Прекрасно! Теперь она рассуждает совсем как Дерик.
– Несчастный случай или нет, – произнес Джордж, – но служанку-то, как я слышал, убили. И поэтому не хочу, чтобы ты бродила по лесу одна.
Эмма отмахнулась.
– Я была не одна, Джордж. Взяла с собой трех крепких парней и охотника из деревни. Ну и Дерик пошел с нами.