– Да, вы уж все выясните, пожалуйста.
– Люб, возьми ватрушек-то, сейчас уж поздно, хоть завтра поедите.
Юлька еле сдерживала зевоту, Люба оставила ватрушки, и ни о чем больше не спрашивая, быстро ушла к себе. Там она нашла телефон Юры. Рассказав ему о случившемся, добавила
– Конечно, возможно, это все случайность, но я все-таки решила позвонить тебе.
– Ты абсолютно все правильно сделала, тут все непросто. Я, пожалуй, попрошу за ней присмотреть. Как нарочно пришлось уехать, не знаю, когда вырвусь. Люба, если что покажется подозрительное, сразу звони. Спасибо тебе.
– Подожди, Юлька нашла письмо от своего дяди из Израиля. Он писал в прошлом году ее матери.
– Вот это новость! А ты не могла бы узнать его адрес?
– Я посмотрю на конверте и позвоню.
Люба отключилась, на душе было тревожно. Что-то странное происходит вокруг Юльки, и как хорошо, что нашлись родственники. Надо ей быстрее написать в Израиль. А вдруг она уедет туда? Люба загрустила. За эти годы она так привязалась к Юльке. Без нее будет очень одиноко. Да нет, никуда она не уедет, здесь же Юра. Хоть бы у них все сложилось. Вспомнив его просьбу, Люба на следующий день, зайдя к Юльке, потихоньку переписала адрес с конверта и позвонила Юре. А завтра надо будет съездить с Юлькой в клуб, куда их приглашали….
* * *
Нет, это ни в какие ворота не лезет! Конечно, я очень люблю мамулю и уважаю чужую старость, но всему есть предел. Я согласилась отвезти тетю Соню на кладбище и даже не возражала, когда ко мне обращались, как к прислуге…..Но, черт возьми, я не давала согласия на присутствие тети Сони в моем доме! А оно несколько затянулось. Мамуля просто сообщила, что тетю в таком состоянии нельзя оставлять одну, надо бы ей подыскать компаньонку или сиделку. Она вплотную займется этим вопросом, а тетя пока поживет у меня. Я вспомнила, как ловко она не дала мне опомниться, чмокнула в щеку и, подхватив Илью Алексеевича, упорхнула.
– Ничего, mon chere, все наладится, – успокаивала меня бабушка, похлопывая по руке. – Действительно эту даму нельзя оставлять одну. Несколько дней поживет у нас, а потом Аллочка кого-нибудь подыщет.
В общем, в тете Соне меня раздражало только то, что она не хотела меня узнавать и с упорством считала прислугой. Потом она вдруг вспомнила, что когда-то хорошо пела, а у нас прекрасная акустика, особенно в бассейне. Каждый день, перед завтраком она плавала, потом у нее была распевка. В первый раз, когда мы услышали эти звуки, Валентина Петровна от неожиданности уронила чашку, а я бросилась вниз, подумав, что это вопль о помощи. Но, увидев безмятежную тетю Соню, которая разгуливала по тренажерному залу, периодически закрывала себе пальцем ноздрю и издавала эти странные звуки, я успокоилась. Пусть развлекается. Правда, когда, находясь в гостиной, она начинала брать «до» третьей октавы, утверждая, что у нее колоратурное сопрано, у нас по коже мурашки бегали и, отнюдь, не от восторга. Еще она очень любила смотреть телевизор, причем обязательно в гостиной, хотя в ее комнате тоже был телевизор. А вчера с утра в новостях сказали, что пенсионерам прибавят пенсию на двести рублей. Все, тетю Соню в этот день невозможно было оторвать от телевизора. Как только начинались новости, она придвигала стул вплотную к телевизору и делала громче звук. Услышав в очередной раз о прибавке к пенсии, она ликовала
– Какой хороший у нас президент, все время думает о нас, вон без конца прибавляет пенсию. Сколько же я буду теперь получать?
В очередной раз, когда она, подхватив стул, понеслась к телевизору слушать про прибавку, бабушка не выдержала и, пытаясь перекричать телевизор, сказала
– От того, что вы громче включили звук и сели ближе к телевизору, пенсию вам больше обещанного не дадут
– А сколько мне обещали? – Моментально последовал вопрос
– Вам обещали двести рублей
– Это утром обещали, а в два часа обещали еще двести, а в шесть часов еще обещали. Это сколько же получается?
– Просто они повторяют одно и то же сообщение много раз.
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, – терпеливо объясняла бабушка, – что больше двухсот рублей не прибавят, так что не мучайте телевизор.
– Да? – тетя Соня задумалась, а потом вдруг накинулась на бабушку – А как я буду жить на свою пенсию?! А? – И тут же успокоилась и забормотала – У меня очень хорошая пенсия, четыре с половиной тысячи и еще мне Лужков тысячу платит, и лекарства бесплатные, и еще вот президент прибавит. И потом у меня все есть: и пальто, и плащ, и платьев разных куча.
Тут я вспомнила ее кошмарные наряды и решила свозить ее в магазин немного приодеть. Бабушка одобрила мою идею и согласилась нас сопровождать. Но в Москву везти ее далековато, ей будет тяжело, и мы решили поехать в Мытищи. По дороге она развлекала нас, читая все рекламы подряд
– «Храните деньги в земле!» Это как же в земле? Закапывать что ли? А где же закопать? Около дома нельзя. Могут подкараулить и украсть. Еще и по голове ударят. А где же закопать? Олечка, вы где закапываете деньги?
Бабушка пыталась ей что-то объяснить, но она ее не слушала и теперь читала названия улиц
– «Советская»… Что такое Советская? …Где это Советская…. «Салон красоты»….. Что такое Салон красоты? Красоты… Наверное, надо туда сходить…
Бабушка стала мне рассказывать, что встретила наших соседей, живших напротив, они только что вернулись из Египта. Тетя Соня моментально включилась в разговор
– Как из Египта? Это ж дорого ужасно
– По-моему они сказали, что путевка стоит тридцать тысяч.
– Сколько!? Тридцать тысяч!? Откуда у них такие деньги? Это ж огромные деньжищи! Вот у меня пенсия четыре с половиной тысячи и Лужков мне тысячу платит, а у них откуда?
– Они заработали
– Эти деньги они взяли нечестным путем. Столько заработать нельзя.
Бабушка хмыкнула и замолчала. Наконец мы подъехали к магазину. Через несколько минут я пожалела о своем порыве приодеть тетю Соню.
– Это что, рынок? Имейте в виду, я не покупаю рыночные тряпки
Я скрипнула зубами, в мои планы не входило везти ее в бутики, но и это был не рынок, а приличный торговый центр.
– Это не рынок, дорогая моя, посмотрите вокруг. – Бабушка показала на многочисленные магазины.
– Да… здесь красиво… это, пожалуй, не рынок.
– Это хорошие магазины.
– А почему их так много?
– Это как в ГУМе. Помните ГУМ?
– Да, да, я люблю ГУМ. – И она весьма резво засеменила к самой яркой витрине и неожиданно встала перед манекеном в декольтированном платье до колен.
– Вот это платье мне очень нравится и длина хорошая. Открывает ножки.
Я попыталась ее отвлечь, предлагая другие модели, но тетя уперлась, как баран