Он задержался у двери, давая возможность Клему первому приблизиться к кровати и разбудить спящего. Тэйлор пошевелился, и на лице его возникло недовольное выражение, которое немедленно исчезло, стоило его взгляду остановиться на Миляге.
— Ты нашел его, — сказал он.
— Не я, Джуди, — сказал Клем.
— А-а-а, Джуди. Она чудо, — сказал Тэйлор. Он попытался улечься поудобнее, но это оказалось ему не под силу. Дыхание его участилось, и он скривился от боли, вызванной движением.
— Дать обезболивающее? — спросил Клем.
— Нет, спасибо, — сказал он. — Я хочу, чтобы у меня была ясная голова и мы с Милягой могли бы поговорить. — Он посмотрел на посетителя, который до сих пор медлил в дверях, — Ты поговоришь со мной, Джон? — спросил он. — Наедине.
— Конечно, — ответил Миляга.
Клем отошел от постели и дал Миляге знак подойти поближе. Рядом стоял стул, но Тэйлор похлопал ладонью по кровати. Там Миляга и присел, услышав, как скрипнула под ним клеенчатая простыня.
— Позови меня, если что-нибудь понадобится, — сказал Клем, обращаясь не к Тэйлору, а к Миляге. Потом он оставил их вдвоем.
— Не мог бы ты налить мне стакан воды? — попросил Тэйлор.
Миляга выполнил его просьбу, но, передавая стакан, он понял, что у Тэйлора не хватит силы удержать его. Тогда он поднес стакан к его потрескавшимся и распухшим губам. Сделав несколько глотков, Тэйлор что-то пробормотал.
— Хватит? — спросил Миляга.
— Да, спасибо, — ответил Тэйлор. Миляга поставил стакан на столик. — Мне уже всего на этом свете хватит. Пора закругляться.
— Ты поправишься.
— Я тебя не для того хотел видеть, чтобы мы сидели тут и лгали друг другу, — сказал Тэйлор. — Я ждал тебя, чтобы сказать, как часто я о тебе думал. Днями и ночами, Миляга, днями и ночами.
— Уверен, что я этого не заслуживаю.
— Мое подсознание считает иначе, — ответил Тэйлор. — Но если уж говорить начистоту, то и остальная часть меня — тоже. Ты выглядишь так, словно почти не спишь, Миляга.
— Просто я работал, вот и все.
— Рисовал?
— От случая к случаю. Ждал, пока придет вдохновение.
— Мне надо сделать одно признание, — сказал Тэйлор. — Но сначала ты должен обещать, что не будешь на меня сердиться.
— Что ты сделал?
— Я рассказал Джуди о той ночи, что мы провели вместе, — сказал Тэйлор. Он уставился на Милягу, словно ожидая какой-то бурной реакции. Когда ее не последовало, он продолжил: — Я знаю, для тебя это сущий пустяк, — сказал он. — Но я часто об этом вспоминал. Ты ведь не против, а?
Миляга пожал плечами:
— Уверен, что она не особенно-то и удивилась.
Тэйлор положил руку на простыню ладонью вверх, и Миляга взял ее. Пальцы Тэйлора были вялыми, но они вцепились в руку Миляги со всей силой, которая в них осталась. Пожатие его было холодным.
— Ты дрожишь, — сказал Тэйлор.
— Я давно не ел, — сказал Миляга.
— Тебе надо быть в форме. У тебя много дел.
— Иногда мне надо поплавать по течению, — ответил Миляга.
Тэйлор улыбнулся, и в его изможденных чертах промелькнул на мгновение призрак красоты, которой он когда-то обладал.
— Ну да, — сказал он. — Я все время плыву по течению. По всей комнате. Даже из окна выплывал и смотрел на себя со стороны. То же самое произойдет и когда я умру, Миляга. Я уплыву по течению, только тогда мне не удастся вернуться. Я знаю, Клем будет очень тосковать по мне — мы прожили вместе целых полжизни, — но ведь вы с Джуди поможете ему, правда? Если сможете, постарайтесь ему все объяснить. Расскажите, как я уплывал по течению. Он не желает меня слушать, когда я об этом говорю, но ведь ты меня понимаешь.
— Я не вполне в этом уверен.
— Но ты художник, — сказал он.
— Я мастер подделок.
— В моих снах это не так. В моих снах ты предлагаешь исцелить меня, и знаешь, что я тебе отвечаю? Я говорю, что не хочу поправляться. Я говорю, что хочу уйти из этого мира в мир света.
— Неплохо там, наверное, оказаться, — сказал Миляга. — Может быть, и я к тебе присоединюсь.
— Неужели твои дела так плохи? Скажи мне. Я хочу знать.
— Вся моя жизнь прошла зря, Тэй.
— Не надо так сурово к себе относиться. Ты очень хороший человек.
— Ты же сказал, что мы не будем лгать друг другу.
— А я и не лгу. Ты действительно хороший. Просто тебе нужен кто-то, кто напоминал бы тебе об этом время от времени. Это каждому необходимо. А иначе мы сползаем в грязь, понимаешь?
Миляга крепче сжал руку Тэйлора. Его переполняли чувства, которым он не мог найти ни имени, ни выражения. Вот перед ним лежит Тэйлор и изливает свое сердце относительно любви, снов и того, что будет, когда он умрет. А чем он, Миляга, может помочь? В лучшем случае он сможет предложить ему только свои собственные смятение и забывчивость. Миляга поймал себя на мысли о том, кто же из них страдает более тяжкой болезнью? Тэйлор, который обессилел, но сохранил способность изливать то, что у него на сердце? Или он, молчащий, как бревно? Решив во что бы то ни стало не покидать Тэйлора до тех пор, пока хотя бы отчасти не сумеет поделиться тем, что с ним произошло, Миляга стал подыскивать слова для объяснения.
— Мне кажется, что я нашел такого человека, — сказал он. — Человека, который может помочь мне… вспомнить самого себя.
— Это здорово.
— Я не уверен, — сказал он едва слышно. — За последние несколько недель, Тэй, я видел такое… такое, во что я ни за что не хотел поверить, пока обстоятельства не заставили. Иногда мне казалось, что я схожу с ума.
— Расскажи…
— Один человек в Нью-Йорке пытался убить Юдит.
— Я знаю. Она рассказывала. Так что с ним такое? — Глаза его расширились. — Это и есть он?
— Это вообще не он.
— По-моему, Джуди говорила, что это мужчина.
— Это не мужчина, — сказал Миляга. — Но и не женщина. Это даже и не человек, Тэй.
— Что же это тогда?
— Это чудо, — сказал Миляга. Он не осмеливался употреблять это слово раньше, даже наедине с самим собой. Но любое другое оказалось бы ложью, а лжи здесь не было места. — Я говорю тебе, что чуть с ума не сошел. Но если бы ты видел, как оно менялось… это было что-то абсолютно неземное.
— А где это существо сейчас?
— По-моему, он умер, — ответил Миляга. — Я потерял слишком много времени, прежде чем отправиться на его поиски. Я попытался забыть о том, что когда-то видел его. Я боялся того, что он возбуждает во мне. А когда это мне не удалось, я попытался изгнать его из моей головы на холст. Но и это не помогло. Да и не могло помочь. К тому моменту он уже сделался частью меня. А когда я наконец отправился на его поиски… было уже слишком поздно.