– Прочитала…
– Имейте в виду, что исполнитель может всегда сдать заказчика, а потому в исчезновении первого второй очень заинтересован.
– Все зависит от профессионализма и наглости заказчика. Дилетанты своими поступками сбивают с толку. Они поступают не по правилам. А здесь, мне кажется, было что-то от игры… Вот только что, понять не могу. Мне та сцена и напомнила какую-то то ли игру, то ли фильм… Вот черт, не могу я сосредоточиться на деталях. А потом этот выстрел… Кстати, если бы я не оказалась рядом, то обвинили бы меня.
– Почему?
– А выбор невелик. Либо кто-то из команды, либо кто-то из совсем посторонних. Мужчины – и троица, и эти пять, которые тоже вместе были, – они не могли. Каждый из них занимает какое-то положение. Имеет интерес. Они, по сути, даже заказчиками быть не могли. Хотя… – Катя помешала остывший чай.
Макет яхты был сожран Гектором на второй день. Катя с Евграфовым долго его чертили, клеили, рисовали и составляли всякие таблицы.
– Скажите, это обязательно? – Катя указала на бумажного уродца, который изображал яхту.
– Нет, конечно, но так интереснее. А потом, в вашей памяти может всплыть неожиданная подробность, пока вы вспоминаете точное расположение палуб и кают.
– То есть макет не цель, а средство?
– Совершенно верно. Все остальное – тоже. Вот смотрите, пока мы с вами рисовали план ресторана, вы вспомнили, что этот самый обжора…
– Лысый, – подсказала Катя.
– Да, Лысый всегда садился так, чтобы быть ближе к выходу и, что самое главное, за спиной Спиридонова. Почему? Ведь, логично было завтракать и обедать за одним столом с друзьями. Ведь они вместе приехали?
– Да, верно. Они были вместе. Почти всегда. Хотя Лысый как раз иногда отсутствовал, но я относила это на счет его страсти к еде. Он мог быть и в баре, и в ресторане. Но чаще всего я Лысого встречала на левой стороне, около шлюпок. Там было место пустынное. Там редко кто отдыхал…
– Вот видите! Сколько сразу всплывает, когда просто рисуешь план. А это что у вас? – Евграфов указал на листочек в руках Кати.
– Вы не поверите – это список пассажиров. Я его достала у администратора, или как она на яхтах называется… Ну, та, что за организацию всего отвечает.
– А как же сумели? – Евграфов даже отвлекся от батончика, который собирался засунуть в рот.
– Это мы опять Гектора должны благодарить.
Катя понизила голос, произнося имя собаки. Но пес уже услышал свое имя и тут же примчался к ним в «чайный уголок». Сразу стало тесно и душно.
– Гектор, зайчик, подожди, мы обязательно выйдем на улицу, но чуть позже. – Катя наклонилась к директору и показала на список фамилий. – Это мне дали по распоряжению хозяйки яхты. Я позвонила ей и сказала, что я случайно нашла папку с документами, там фамилия неразборчиво пропечаталась. Надо отдать, но как узнать – это кто-то из гостей обронил? Она велела своим сделать мне копию. Ловко?
– Очень, хотя, думаю, если бы вы попросили отпилить часть кормы на память, она бы тоже согласилась – главное, чтобы этого зверя не забирать…
Евграфов кивнул в сторону Гектора и закричал:
– Фу, фу! Там же резиновый клей!
– Поздно. Он его сожрал, – меланхолично заметила Катя. – Во-первых, с псом ничего не случится – он же не помер, когда слопал Ванькины валенки. Чисто моль… Во-вторых, свою задачу этот бумажный кораблик уже выполнил. Я вспомнила все, пока верхнюю палубу приклеивала к средней.
– Ну, вы даете! Я даже начинаю за вас бояться – мало ли что вам придет в голову! Куда вы еще полезете в своем пинкертоновском пылу!
– Вы же сами сказали, что надо попробовать…
– Верно, сказал, только не знал, что вы воспримете это настолько серьезно.
– Очень серьезно. Я, конечно, понимаю, что наши правоохранительные органы, – Катин тон стал официальным, – все сделают для того, чтобы… Ну, вы сами все понимаете…
– Я понимаю, – Евграфов вдруг стал очень серьезным, – но я то думал, что это будет все «на бумаге». Склеим макет, нарисуем палубу, прочертим маршруты, вспомним слова, жесты… Не более того. Я не хотел, чтобы вы так всерьез занимались этим делом.
– Нет, ну я не буду за кем-то погоню устраивать.
– Слава богу, вы меня успокоили, – Валентин Петрович шумно выдохнул.
– Зря вы иронизируете. Я бы могла.
– К сожалению, да. И это обстоятельство не дает мне покоя.
– Почему? – Катя уставилась на Евграфова и вдруг поняла, что не надо было задавать этот вопрос. И так понятно – он волнуется за нее. Она явно поняла это сейчас, но чувствовала давно. Его поведение говорило об искреннем и теплом интересе к ней, ко всему, что она делает.
– Я очень бы не хотел, чтобы вы серьезно туда влезали…
– Ну почему? – Катя сделала кокетливую мордочку.
– Потому что это было идеальное убийство. Идеальное.
– Почему?
– Судите сами. Время, место и способ выбраны безупречно. Это произошло не в городе, не в лесу, не на очередной стоянке, не на яхте. В любом из перечисленных вариантов у убийцы было бы довольно затруднительное положение – надо было бы куда-нибудь прятаться, бежать, скрываться. В любом из перечисленных вариантов могли быть свидетели. Надо было куда-нибудь деть орудие убийства. Так, чтобы не нашли. Да и времени на последующие действия тоже было бы мало – очень быстро бы приехала полиция и тут же бы провела следственные действия – тип орудия, траектория пули, гильза, расстояние и все остальное, что может так или иначе вывести на подозреваемого. Что мы имеем в данном случае? Жертва на суше, предполагаемый убийца – на яхте. Когда человек в поезде, или в самолете, или на яхте, куда он все время смотрит? Под ноги себе? Нет. На попутчиков? Да, но до поры до времени. Попутчики быстро надоедают – их видишь все путешествие. Человек смотрит на природу, берега, небо и все остальное, что надоесть не может. Куда смотрят люди, если они на яхте, а двое или трое из них на берегу? Правильно! На берег! Но никак не на тех, кто рядом. А потому у убийцы были развязаны руки. Добавьте к этому необычайную глубину этого Нового моря. Орудие давно на дне, полиция взошла на яхту только в следующем городе, а все внимание пассажиров было приковано к раненому.
Евграфов перевел дух. Катя машинально протянула ему чашку.
– И что из этого следует?
– Спасибо. – Валентин Петрович глотнул холодный чай. – Из этого следует, что вы убийцей быть не могли. Помощник капитана – тоже. Матрос, который был за рулем катера, – тоже. Убийцей мог быть любой, кто в этот момент оставался на яхте. И убийца на ней оставался до самой Москвы. Совершенно спокойно. Нимало не тревожась. Куда он делся потом – если мы ответим на этот вопрос, то узнаем, угрожает ли еще что-нибудь вашему новому знакомому.
Повисла тишина, нарушаемая только писком морской свинки. Она была глупа в отличие от попугая и Гектора. Те молчали и, казалось, не пропустили ни единого слова.