– Какой? – Юра обернулся к Але.
– Розовый. Обычный розовый тазик.
– Да, уж. И из него обливают человека. Так, простого, случайного прохожего… Действительно, только остается удивляться!
– Вот и я про это! Слушай, давай я тебя покормлю. Суп варила не я, врать не буду. Это мама специально сделала, а вот овощной плов – это мое.
– Заманчиво. Это я про овощной плов. Хотя и неожиданно. Ты вегетарианкой стала?
– Ну почему?! Просто мне захотелось тебя удивить и накормить чем-то непривычным.
– Тут ты попала в яблочко. Вегетарианский плов для меня – это точно необычно.
– Я хотела как лучше, – Аля погрустнела.
– Я понял, только еще бы хотел понять, что с тобой произошло? Ты сегодня, как вошла в эту палату, ни на минуту не закрыла рот. Нет, пойми меня правильно, я рад слышать твой голосок, но такая болтливость для тебя как вегетарианский плов – для меня. Аномалия. В чем же дело?
Аля ничего не ответила. Она все это время боролась с собой – задать вопрос, кто был с Юрой на яхте, – это было самое сильное желание на протяжении последних двенадцати часов. И был момент, когда она была уже готова произнести первую фразу, но… Но то, что когда-то было заложено Еленой Семеновной, взяло верх над эмоциями. Аля взяла себя в руки.
– Ну, не хочешь говорить, не надо. Я рад тебя видеть. Даже болтливой.
– Это правда?
– Да что б кости мои не срослись! – состроил гримасу Юра.
– Не шути так глупо.
– Хорошо, не буду. И впрямь по-идиотски получилось. Но я правда очень рад тебя видеть.
– И я.
– Очень надеюсь. Я даже не думал, что ты прилетишь так быстро.
– Я тоже не думала. Но вот прилетела и…
– Что – и?
– И, приходя к тебе, вспоминаю нашу жизнь. Я ее все время теперь вспоминаю. И мне кажется, что она была такой замечательной, такой уютной и такой интересной… Интересной для нас обоих.
– О да! Особенно уютной. И муж, и жена вечно на разных континентах.
– Но мы же встречались? – Аля застенчиво улыбнулась.
– Встречались, – кивнул Юра, а потом посмотрел на Алю и воскликнул: – Ты про Кубу вспомнила?
– Ну, не только про Кубу. Хотя сейчас про ту встречу на Кубе. – Краска залила щеки и шею Али.
– Ты взрослая замуж… извини, разведенная женщина и краснеешь, вспоминая, как тебя любил муж?!
– Ты выбрал для этого совсем необычное место!
– Умоляю, там на пляже этим занимаются все. Кто может этим заниматься. Впрочем, это не меняет дела. У нас все было так хорошо…
– Изумительно. – Аля сделалась пунцовой.
– Ты помнишь?
– Еще бы. Меня никто никогда так не целовал.
– И не поцелует…
– Вот об этом я иногда очень жалею. – Аля подошла к Юре и осторожно его обняла. – А может, чудеса все-таки бывают?
Она стояла и, касаясь лбом его колючего подбородка, осторожно поцеловала в шею.
– Алька, что ты делаешь со мной? – Юра вдруг стал говорить шепотом. – Ты же знаешь, что для меня чудеса – это раз плюнуть. А уж такое чудо!
– Я знаю и рассчитываю на это.
– Ты должна подумать.
– И ты.
– Я не буду думать. – Юра мягко отстранился от Али и сел в кресло. – Извини, присяду. Я устал. Я готов согласиться с тобой. Какое бы решение ты ни приняла. И в одном случае мне будет тяжело, но я с этим смирюсь. В другом случае я буду на седьмом небе от счастья, но этого счастья я боюсь.
– Почему?
– Оно уже однажды было. И оказалось таким… Таким…
– Каким?
– Как ртуть. Шарик ртути. Вот он перед тобой, а поймать нельзя, схватить, взять в руку нельзя. Так и наше счастье – казалось, было все – ты, я. Любовь. Возможности. Видишь, я не ханжа, понимаю, что иногда деньги могут оказать хорошую услугу. Мы могли себе позволить семью на расстоянии. А почему бы и нет – если всегда была возможность купить билет на другой конец света. Это было интересно. А в один прекрасный день ты ушла.
– Мне тогда показалось, что ты не слышишь меня.
– Моя поющая жена на минуту забыла, что ее муж тоже работает, делает карьеру. Что у него есть амбиции.
– Но…
– Аля, я все правильно понял, мои амбиции – это что-то похожее на дорогую мебель. Вроде бы красиво, дорого, престижно, но с места не сдвинешь. Тебе стало со мной неинтересно, я не менялся и не рос с такой скоростью, с какой это делала ты, восходящая звезда оперы. Я отстал. А отстав, совершил ошибку – сделал вид, что меня все устраивает.
– А разве было не так?
– Нет, конечно. Не нравилось мне все это. Были наши свидания, я их помню, и ничего лучше в моей жизни не было, но я хотел большего. Мне нужна была жена. Та, которая ворчит по утрам на кухне. С такой женой надо завоевывать мир. А ты мир уже завоевала, я ничем удивить тебя не мог.
– Так все просто? Все дело в том, что ко мне пришла известность?
– Наверное. Но скорее всего, дело в том, что я был не готов стать мужем такой женщины. Ты ведь одна такая, Аля Корсакова.
– А если я попрошу тебя…
– Да? Съесть фасолевый суп? С удовольствием. А насчет плова ничего не могу обещать.
– Я не шучу. Может, мы попробуем? – Аля подошла к Юре и заглянула в глаза. – Мне кажется, что я… Я могу попробовать. И у меня получится.
– Аля, – Юра увидел перед собой ее огромные темные глаза, – ты это сейчас говоришь не из-за того, что…
– Из-за того, что с тобой произошло?
– Ну, приблизительно так…
– Нет. Я говорю так, потому что думала об этом всю дорогу. Не спрашивай, почему так вдруг. Но я говорю правду.
– Я ни о чем не буду спрашивать. – Юра неожиданно крепко обнял Алю и поцеловал в губы. Поцелуй был долгим, таким, что у Али потемнело в глазах, перехватило дыхание, и она почувствовала, что оторваться от Юры не может.
– Юрий Алексеевич, вам пора… – в палату зашла медсестра Олеся. – Извините, можно потом…
Олеся исчезла, а Юра и Аля наконец оторвались друг от друга.
– Вот и чудеса, да? – Аля посмотрела на бывшего мужа, словно пробуя свои чары. Словно хотела убедиться, что все сказанное сегодня он запомнил, что слова, произнесенные сейчас, вполне могут быть клятвой, и никто больше не возникнет между ними. Ни обстоятельства, ни работа, ни люди.
Аля вышла из больницы в том состоянии, которое в старинных романах определялось как «смятение чувств». Лихорадочность, с которой стала устраиваться личная жизнь, вдруг испугала ее. Спешность событий, разговоров, переживаний, сменяющих друг друга, всколыхнули другое, немного подзабытое прошлое – любовь, страсть, развод, разлуку, расстояния и невольное отчуждение. «Все это время он меня не «отпускал», не позволял увеличиваться дистанции, как бы подчеркивая тем самым, что дверь в прошлое всегда открыта, и сейчас я опираюсь на его опыт, на его шаги. Да, он мне дорог, случившееся обнажило ту любовь, которая была во мне, но что же делать с этим сложным прошлым?!» – спрашивала себя Аля. Она вдруг испугалась, поняла, что попала в западню собственных заблуждений. И… ревности.