– Да, мы такие, – самодовольно произнес Тихон и кивнул Лизе. – Мне надо идти, заканчивайте переговоры. Я – против скидок. Это мое последнее слово.
Лиза опустила глаза; как всегда, ей доставалось самое неприятное – общение с обиженным человеком.
– Я поняла. – Она раскрыла свою папку.
…Через полчаса она сидела перед красным от возмущения Тихоном и пыталась объяснить случившееся.
– Тихон Михайлович, – Лиза на работе называла мужа по имени-отчеству, в особенности в минуты споров, – пойми – мы ничего не потеряли. Те двадцать процентов, которые мы им отдали, мы же забираем при поставках средств по уходу за тяжелобольными. Они их вообще не собирались закупать. Я уговорила. В итоге мы имеем контракт, подписанный со скидкой на двадцать процентов, контракт без скидок на комплектующие и третий контракт на эти самые средства по уходу, но подписанный уже с учетом цен следующего полугодия. Понимаешь?! Мы – ничего не теряем! Только выигрываем! Более того, подписав этот самый контракт в дальнейшем, они войдут в тот самый пул.
– Меня сейчас не интересует пул! – вспылил Тихон. – Не интересует! Проку от него немного…
– Неправда. Много. И ты сам это знаешь. – Лиза вдруг потеряла самообладание. Она никогда не спорила с мужем, как бы не прав он ни был. Здесь, в стенах компании, он был для нее начальником и она подчинялась всем его распоряжениям, никогда не перечила. Но сегодняшняя история показала абсурдность его решений, несправедливость суждений, и у нее лопнуло терпение.
– Неправда! Пул, объединяющий компании, – это нам выгодно и удобно. Пул – это значит, что каждые полгода мы имеем один выгодный контракт со множеством компаний. Раньше мы бегали за ними: «Купите у нас пипетки!». Они покупали, платили копейки, копейки растворялись. Теперь два раза в год у нас закупается два десятка компаний, деньги переводятся с одного счета, общей суммой. Мы эти деньги видим, и, более того, компании, входящие в этот пул, обременены обязательствами по отношению к нам – они не имеют права отсрочить заказ или платеж, они повязаны друг с другом, и это в конечном счете нам тоже выгодно! Мы стали, наконец, видеть эти копейки. Мы собрали их в кулак! – Лиза перевела дух. – И сегодняшний контракт – это не проигрыш в деньгах, это выигрыш с перспективой.
– Ты не последовала моим указаниям!
– Ты не давал указание не подписывать третий контракт.
– Ты осмелилась дать скидку, когда я не разрешил этого делать.
– Я эти деньги вернула, заключив третий контракт.
– Директор – я! А это, по-моему, ты забыла.
– Если бы директор был ты – ты бы не устранился от переговоров! И потом, что важно – деньги заработать или соблюсти проформу? – Лиза повысила голос, сейчас ей было наплевать, что стены тонкие и подчиненные ее слышат. Она только не учла, что Тихон об этом помнил и простить ее крик в его, директора, адрес, он не сможет.
– Вы, Елизавета Петровна, свободны. – Бойко демонстративно отвернулся от нее.
Лиза вышла из кабинета.
На своем рабочем месте она машинально навела порядок среди бумаг, позвонила родителям, переговорила с секретаршей относительно завтрашних визитов и устало застыла в кресле. Эта самая усталость, которая доводила ее до исступления, накатывала все чаще и чаще.
В конце рабочего дня раздался звонок.
– Елизавета Петровна, вас Тихон Михайлович просит зайти. – Голос секретаря был ровным.
– Да, иду. – Лиза на всякий случай захватила бумаги и вышла из кабинета.
– Звал? – Она села напротив Тихона.
– Звал. Ты знаешь, что у нас сложный квартал был?
– Знаю, но, к счастью, в последнюю неделю мы наверстали упущенное и даже превысили показатели второго квартала.
– Ты плохо считаешь, Елизавета Петровна, – усмехнулся Бойко. – Плохо.
– Да? – Лиза удивилась. – Не замечала, но в чем же проблема? Зачем вызывал?
– Вот затем и вызывал. Я вынужден сократить тебе зарплату.
– Почему именно мне? – Лиза от неожиданности растерялась. В том качестве, в которое когда-то пригласил муж, она проработала всего два месяца. Очень скоро стало ясно, что слишком большая роскошь держать такого сотрудника в отделе новых разработок. Очень скоро Лиза уже принимала участие в переговорах, добывала клиентов, решала сложные маркетинговые задачи. Но лучше всего у нее получалось уговаривать. Тихон поначалу просто диву давался, как она, неприметная, с тихим голосом и несмелой улыбкой, находила аргументы, которые убеждали самых стойких противников. Лиза-то знала, что это действовали не столько железные аргументы, сколько сама ее манера, не агрессивная, не вызывающая отпор. Сейчас, обсуждая последний квартал, Лиза про себя только усмехнулась – уж кому, как не ей, знать, какую прибыль они получили! Все клиенты были ее клиентами, и договоры с ними вела она. Но спорить не хотелось, Тихон и сам это отлично знал, а разве можно убедить человека, которого невозможно убедить.
– Как почему тебе? – удивился Тихон. – Ну нельзя же начинать с низкооплачиваемых сотрудников?! Они и так немного получают. Надо с начальства начинать.
Тут уж все было понятно – намек на сегодняшнее своеволие.
– Хорошо. Сколько я буду теперь получать?
– Узнаешь в день зарплаты. – Тихон наклонил голову.
– Поняла, спасибо. Я могу идти? – Лиза встала.
– Да, домой поедем позже, мне надо поработать.
– Тогда я поеду одна, ты же знаешь, по вторникам Ксения ходит на фортепьяно.
– Ну… – Тихон пожал плечами.
Что он хотел сказать этим, Лиза так и не поняла.
Она прошла к себе и стала собирать вещи. «Уходить раньше нельзя, он тут же придерется, что я показываю дурной пример подчиненным, работать не хочется – руки опускаются. Что ж, наверняка деньги урежет основательно. Но…
Что ж, захотел наказать – вот и наказал». Лиза еле-еле дождалась, пока не пробило шесть часов.
Ехала она в метро, толкаясь среди людей, но неудобства не испытывала, в последнее время ей было тяжело в комфортной машине рядом с мужем. Там она чувствовала себя скованно, так же как и в доме. Прошедшие три года почти ничего не изменили в ее ощущениях, но она не позволяла себе бередить душу этими переживаниями. «Ну, жить так, как мы жили с Андреем, душа в душу, по-родственному, нараспашку, больше не получится. Как не получится убирать дом тогда, когда захочется, жарить рыбу и печь мой любимый «Наполеон» в любое время суток. Болтать о пустяках, и о том, что тревожит. Остается только принять все как данность. Иначе – скандалы, а Ксения этого видеть не должна. Пусть мы будем жить по его правилам. Хотя…» Лиза не захотела думать дальше. Потому что это неизбежно вызывало слезы. Спустя три года все в их доме решал Тихон – и куда поставить новую вазу, и сколько котлет жарить, и когда ложиться спать, и что купить из продуктов. Спустя три года Лиза услышала удивительную для супружеской жизни фразу: