– Ну, я бы не была так категорична. Все-таки положено, чтобы ребенка воспитывали и мама, и папа, и другие родственники.
– Тогда это будет не ребенок, а «продукт воспитания»! – Ксения взглянула на мать.
– Это ты еще откуда взяла?!
– Так бабушка говорит…
– А, – только и нашла, что ответить, Лиза. – Нет, Ксения, тут правил никаких нет. И вообще, давай не будем загадывать. Хорошо?
– Как это не загадывать?! Через три месяца ребенок родится! И въезжать в новую квартиру уже можно. Надо все обдумать сейчас.
Дочь пошла в своего отца-исследователя – все надо по полочкам разложить. Ксюша, как только узнала, что у мамы будет ребенок, не находила себе места: ее интересовало и волновало все – пол ребенка, как назовут, где будет спать, какую кроватку надо купить… Лиза же пребывала в таком спокойствии, что ей самой становилось удивительно. Она погладила дочь, которая рядом свернулась калачиком.
– Не волнуйся, все мы успеем. Поспи немного, и я вздремну.
Дочь беспокойно поворочалась, что-то проворчала и задремала, а Лиза, почти сытая, вытянула уставшие ноги, положила руку на живот, закрыла глаза и попыталась заснуть. Но сон не шел, а вместо него лезли в голову воспоминания и мысли, которые, как ни странно, не огорчали, не беспокоили, потому что в сравнении с этим ее большим уже животом они казались мелкими и незначительными.
Тогда в роскошном кабинете Дениса Александровича Лиза прорыдала долго. Еще дольше она успокаивалась – секретарь, все с тем же непроницаемым лицом, сунула ей в рот валидол, стакан холодной воды и пакетик бумажных носовых платков – запас бумажных салфеток в коробке, которую с затекшей рукой держал Денис Александрович, иссяк.
– Послушайте, что с вами все-таки?! Так же не бывает… Чтобы просто без причины… Такие слезы… Мне даже боязно вас отпускать домой. – Денис Александрович потоптался на мягком ковре.
– Не бойтесь, я уже успокоилась. – Лиза изо всех сил старалась больше не хлюпать носом. Во рту перекатывалась шершавая таблетка.
– Ну я вижу, – покачал головой хозяин кабинета.
– Я сейчас уйду. Я уже в порядке. – Лиза потянулась за сумочкой, но обнаружила, что кроме ключей от дома у нее ничего с собой нет. Ни зеркальца, ни кошелька, ни помады, ни денег. Не считая тех ста тысяч долларов, которые все-таки принадлежали ей.
– Куда вы пойдете? – Денис Александрович раздраженно покачал головой. – Вы с такими деньгами должны ехать, а не идти. Водитель вас отвезет.
– Бедный, третий раз за день. – Как Лиза ни была расстроена, в чувстве юмора отказать ей было нельзя. Денис Александрович это оценил.
– Так, я думаю, мы сначала поедим. Знаете, заповеди наших бабушек?
– Смотря какие…
– Злой муж – накорми, добрый муж – накорми, усталый муж– накорми…
– Увы, я вас накормить не могу… Дома… А дома, наверное, дочь уже пришла… Мне ехать надо, я вам тут устроила…
– Есть немного. Я не очень понимаю, что надо делать с плачущими людьми. Вне зависимости от их пола. Мужики тоже ведь рыдают.
– И часто? В этом кабинете? – Лиза наконец перестала хлюпать.
– Да вроде здесь не встречал, а так, по жизни, бывало. Слушайте, вернемся к обычаям предков – давайте перекусим здесь. А потом вы поедете домой. Как вам мое предложение?
Лиза растерялась. С какой стати вместе есть, тем более она столько уже тут времени провела.
– Мне неудобно. И домой надо. И вы, скорее всего, заняты. Я уже успокоилась, честное слово.
– Вот и хорошо, что успокоились. А то запас салфеток весь перевели. Не думайте, пир горой у нас здесь не устроишь, а так, легонько, вполне можно…
Денис Александрович вышел к секретарю и о чем-то с ней переговорил.
– Так, перебирайтесь сюда, за этот большой стол, – скомандовал он, вернувшись, – сейчас нам дадут перекусить.
И действительно, буквально через несколько минут появился молодой человек с маленькой тележкой, на которой стояли приборы, тарелочки, кастрюльки, лежала большая белая скатерть и салфетки.
– Быстро у вас тут, – изумилась Лиза. Она действительно успокоилась и даже перестала смущаться.
– Так, можно приступать. – Денис Александрович обвел взором молниеносно накрытый стол. – Ну, все холодное, кроме кофе и чая. Но перекусить можно, приступайте.
Он передал ей хлеб и стал сосредоточенно набирать закуски себе на тарелку. Лиза взяла немного салата, кусочек языка и какое-то запеченное мясо.
– А вкусно, видимо, с черносливом, – сказала она, указывая на темные с белыми ломти.
– Это – местное изделие. Тут у нас готовят. В нашей столовой.
– У вас тут столовая есть?
– Ну да – народу сколько работает, им же есть надо днем. И вечером иногда. Но больше всего едят утром – завтракать не успевают. Я уже подумываю, может, начало рабочего на час позже перенести.
– Все равно будут не успевать. Главное же – выспаться, – сказала Лиза, вспомнив свое тяжелое пробуждение.
– Это верно. А вы где работаете?
– Я – врач. Педиатр. Работаю в поликлинике.
– Тяжелая работа. Я себе представляю. Дети. И их мамаши. Особенно мамаши, наверное, докучают.
– Нет. Все как обычно. Бывают исключения, но это, как правило, обусловлено тяжестью ребенка.
– Весом?
– Нет, тяжестью заболевания. А бывают просто мнительные очень… Но с ними легко, они поддаются убеждению.
– Все равно, на мой взгляд, вы просто герой. Вы откуда приехали?
– В каком смысле?
– В прямом. Если не хотите, не говорите. Я просто поинтересовался, без всякого умысла.
– Да нет. Мне скрывать нечего. Только дело в том, что я – москвичка. В десятых коленах. И никогда отсюда не уезжала.
– Правда? – Денис Александрович даже вилку опустил на скатерть.
– Правда, – кивнула Лиза. – Пусть вас не сбивает с толку мой, так скажем, скромный вид. Я вынуждена вертеться, чтобы поднять дочь. А еще я плачу за квартиру. Мы ее снимаем. А еще дочь любознательная, но не все ее увлечения – бесплатны. Вот это и есть причина, по которой я продала эту тарелку. Теперь мне станет легче.
– Можно мы будем откровенны?
– Можно, – улыбнулась Лиза.
– Если вы москвичка, почему снимаете жилье? Вы жертва риелторов? Или отец ребенка… Ну, вы понимаете?
– Нет, все не совсем так. И никто в моей ситуации не виноват. – Лиза уткнулась в тарелку. Она никогда и никому не рассказывала историю про квартиры в их семействе. Во-первых, она не любила выносить сор из избы, а во-вторых, она сама не знала, как отнестись к этой ситуации. Она всегда молчала об этой своей обиде, но сейчас ей вдруг потребовалось все рассказать. «Я его больше никогда не увижу. Мы больше никогда не встретимся. Он – человек посторонний. И может, он мне ответит на те вопросы, которые не дают покоя», – думала Лиза, наблюдая за человеком напротив.