Она боролась, пытаясь вырвать свою руку из тисков, но от этого боль только усиливалась.
— Джастин, — задыхаясь, просила она, — пожалуйста, отпусти меня.
Джастин еще сильнее сжал ее ладонь, теперь двумя руками. Черные пятна заплясали перед глазами Мэдлин, в ушах звенело, легкие болели от нехватки воздуха.
— Джастин, — умоляла она из последних сил, — Джастин, отпусти!
— О Мэдлин, — бормотал Джастин, — мы будем так счастливы вместе. Разве ты не чувствуешь?
Он поднял ее окровавленную руку к лицу и прижался к ней губами.
Мэдлин нскрикнула.
Джастин вскинул голову. Кровь стекала к уголкам его рта и капала с подбородка. Он облизал свои губы языком, потом еще раз… и улыбнулся.
Мэдлин ахнула при виде красного налета на его прекрасных белоснежных зубах. Джастин провел по ним языком. Девушка почувствовала, что ее сейчас вырвет, и зажала рот ладонью.
Джастин разжал пальцы ее второй ладони, в самом центре которой торчал единственный шип срезанной розы.
— О нет! — вскричал Джастин.
Он вытащил шип, и Мэдлин почувствовала, как постепенно стихает боль в руке, хотя голова ее еще кружилась.
Джастин снова поднял ее руку к лицу. Девушка увидела, как он вонзил зубы прямо ей в ладонь.
— Джастин! — закричала она. — Что ты делаешь?
Джастин прижался губами к ранке и начал сосать кровь Мэдлин.
Шэдоубрук, штат Нью-Йорк, 1793
Тобиас открыл свой журнал и начал записывать.
«С того момента, как я увидел, что Джастин пьет кровь Гонории, единственным моим желанием стало закончить перевод этих древних бумаг. Я заперся в лаборатории, чтобы получить возможность работать не прерываясь.
Даже Гонории я не разрешил навещать меня. Проходил день за днем, а я продолжал работать, не покидая лаборатории. Я потерял счет времени. Понимаю, что Гонория уязвлена, ведь приближается день нашей свадьбы. Но я не могу бросить эту работу даже ради нее. Пока я не расшифрую текст, не будет мне покоя.
О, моя Гонория, ты ведь понимаешь, что я делаю, почему так веду себя? Я пытаюсь спасти нас обоих. Пытаюсь обрести возможность выпутаться из всего этого. А единственный способ осуществить наши планы — это полностью раскрыть содержание этих древних записей.
В чем заключается секрет вечной жизни? Почему ключевым словом является «кровь»?
Джастин ведет себя все более и более странно. Он посещает меня по нескольку раз на дню. Каждый раз я ощущаю на себе его следящий взгляд. Он выжидает. Такое впечатление, что ему известно нечто. Нечто, о чем он мне не говорит.
Это только усиливает мою решимость покончить с переводом этих бумаг. Когда я это выполню, закончится весь этот жуткий кошмар, и я смогу жениться на Гонории. Мы попробуем начать новую жизнь где-нибудь подальше отсюда. Подальше от зла, которое несет в себе Джастин.
Ну вот, я и написал их, эти слова, которые я так долго боялся высказать вслух. Зло, которое несет в себе Джастин.
Я не знаю, что произошло с Джастином. Но хорошо понимаю, что все доброе, что было заложено в нем, оставило его. Он больше не стремится открыть секрет вечной жизни для блага людей. Эта тайна нужна ему для одного себя.
Не понимаю, как он мог так сильно измениться, но одно я знаю твердо. Я знаю, что Джастин превращается в чудовище. И я не хочу, чтобы то же самое произошло со мной».
Тобиас отложил перо, истощение и усталость давали о себе знать. Он уронил голову на руки. «Я больше не могу — мелькнуло в его голове, — больше не могу так. — Когда он закрыл глаза, диковинные древние буквы заплясали перед ним. — Я уже близок к завершению, к раскрытию секрета. Осталось совсем немного, и я смогу увезти Гонорию подальше отсюда».
Мысль о Гонории придала Тобиасу сил для продолжения работы. Он поднял голову и, отодвинув в сторону журнал, снова погрузился в изучение древнего текста.
«Лучше всего, если невинный добровольно принимает участие, — перевел он. — Но абсолютной необходимости в этом нет. Самое важное, чтобы имел место переход крови».
Тобиас наморщил лоб. Смысл этого отрывка для него все еще был неясен, хотя он бился над ним уже несколько дней. Почему кто-то не пожелает подвергнуться некой процедуре, которая даст ему возможность жить вечно? И почему здесь стоит слово «невинный» вместо слова «пациент»?
«После перехода крови душа невинного попадет под власть…»
Здесь в манускрипте стояло слово, которое Тобиас не мог перевести. Он еще раз пролистал свои записи. Юноша был уверен, что одна часть сложного слова означала «душа» во множественном числе, поскольку это значение уже встречалось ему в манускрипте.
«После перехода крови душа невинного попадает под власть… — душ…»
«При чем тут душа? — подумал Тобиас. — Какая-то бессмыслица. Скорее напоминает описание какого-то магического ритуала, чем медицинскую процедуру».
Он открыл словарь, который доставили ему сегодня утром. В нем содержались многие из древних слов, использованные в этом тексте. Палец Тобиаса скользил по старым пыльным страницам, пока не наткнулся на слово, которое он искал. Тобиас уставился на него, и сердце его тревожно забилось.
«Вор. Это слово означало вор. Нет! Должно быть, я ошибся, — подумал Тобиас. — Если это слово «вор», тогда эта фраза читается так:
«После перехода крови душа невинного попадает под власть вора душ».
Нескладно как-то, — подумал Тобиас, — но ведь есть выражение «похититель душ».
«Чем чище и прекраснее невинный, — гласила дальше древняя запись, — тем прекраснее становится похититель душ, который получит двадцать лет жизни от каждого невинного, жизнь которого он обретает. Затем похитителю понадобится следующая невинная душа, чтобы продлить свою жизнь».
«Следующая, — подумал Тобиас. — Еще одна невинная жертва в цепочке бесконечных злодейств.
Секрет вечной жизни заключается не в том, чтобы стимулировать циркуляцию крови, а в том, чтобы ее пить… Пить кровь невинных. Питаться ими. Похитить их души».
Тобиас смахнул листы древнего манускрипта и словарь со стола, и они с грохотом упали на пол.
«Злодейство, — подумал Тобиас, — невообразимое злодейство. Так вот чего жаждал Джастин.
И чью же кровь он будет пить? Кто станет первой жертвой Джастина? — Перед мысленным взором Тобиаса возникла сцена, когда Джастин слизывал кровь. Гонории со своего носового платка. — Нет, — вскричал Тобиас про себя. — Только не моя Гонория!»
Он огляделся в поисках какого-нибудь оружия и схватил один из острейших скальпелей. Потом бросился в переход, ведущий в дом Джастина.