Ир Нам Гунь бросился к открытому контейнеру. Свет ручного фонаря осветил его содержимое. Вместо подопытных зверушек, заявленных в грузе, там были люди. Симпатичная кореянка с длинными черными волосами и трехлетний малыш с короткими и редкими волосами на голове. Своими маленькими серыми глазками он испуганно смотрел на маму.
— Вы живы… как я рад, — обняв жену и сына, референт заплакал от счастья.
Перекинувшись парой фраз, папуасы взяли под руки иранца и потащили того на свежий воздух. Через несколько минут наружу вышел и Ир Нам Гунь со своей семьей. После мрачного трюма солнечный свет слепил, резал глаза. Референт уже понял, что папуасы не представляют для него опасности, ведь они только что спасли его родных. Ясность мыслей постепенно возвращалась к нему. Ведь теперь он знал, что его семья жива и он в ответе за нее. Такие вещи отрезвляют очень быстро.
— Им нужно срочно оказать помощь. А все необходимые травы находятся в деревне, — вслух размышлял Длинное Копье, наблюдая за обнимающимися корейцами.
— Этот совсем плох, — кивнул на иранца Красный Орел.
— Если отсюда вдоль реки, до деревни за час-два добраться можно. А оттуда на лодке…
— Хорошо, я тебя подожду. Только поспеши.
Чтобы окончательно убедить Ир Нам Гуня в благородстве своих намерений и помыслов, Красный Орел протянул ему флягу с водой. Референт благодарно кивнул и тут же подал ее ребенку. Маленькие ручки охватили холодный металл, пересохшие губки коснулись влажного горлышка.
— Спасибо большое, — по-корейски поблагодарил папуаса Ир Нам Гунь.
И хоть сказанное референтом прозвучало не на родном для Красного Орла ток-писине, он все понял и так. В ответ он улыбнулся.
Илья Георгиевич пришел в сознание. Он не помнил ни кто он, ни где он находится, ни как его зовут, — просто вернулось ощущение того, что он есть в этом мире, и это было главное. Важно зацепиться за реальный мир, и тогда ты в него вернешься.
«Макаров… Макаров, — вертелось в голове, — это название корабля? Моя фамилия?»
От двойственности, ведь он чувствовал, что и то, и другое правда, становилось не по себе.
«Да, мой корабль называется „Адмирал Макаров“. Моя фамилия тоже Макаров. Кажется, Илья Георгиевич Макаров. Да, это точно. И я командир подлодки. Но почему вокруг так темно? Непроглядная темнота, духота, что с нами случилось?»
И тут словно вспышками в памяти возобновилось все, что произошло на центральном посту после того, как субмарину качнуло и стало возносить. Вновь искрили кабеля, мигало освещение, Макаров хватал и не мог удержать пролетающего мимо старпома…
«Но почему так темно? Ах да, надо открыть глаза».
Илья Макаров сделал над собой усилие. Но ничего не изменилось. Вокруг царила все та же непроглядная темень. Он даже провел ладонью по лицу и убедился, что глаза открыты.
«Да… вырубило освещение. Откуда же быть свету на подлодке? Но я командир, я должен».
Капитан второго ранга провел возле себя рукой, ощутил под пальцами рифленый настил пола. Подлодка находилась в том положении, в каком ей находиться положено, — рубкой кверху. Но царила полная тишина, двигатели не работали. Илья Георгиевич прислушался к своим ощущениям, чтобы понять — субмарина лежит на дне или, предоставленная сама себе, дрейфует на глубине. Голова кружилась, и определиться было невозможно.
Командир принялся медленно ощупывать вокруг себя. Пальцы его наткнулись на колонну перископа, и тут он мгновенно сориентировался в пространстве. Свой родной корабль капитан второго ранга знал наизусть, измерял его сотни раз шагами.
«Темно. Восстановить освещение сейчас невозможно».
Ему почему-то казалось, что он один. Экипажа словно не существовало.
«Я должен понять, проверить».
Илья Георгиевич, держась за стойку, поднялся и оттолкнулся от нее. Два шага — и его рука уже коснулась металлической лестницы, ведущей в рубку. Ступенька за ступенькой Макаров преодолел несколько метров, отделявших его от люка. Несмотря на то что находился в полубредовом состоянии, Илья Георгиевич твердо помнил то, что должен знать каждый подводник: если субмарина в подводном положении, то люк открыть невозможно, огромное давление воды не позволит сдвинуть его с места. Так что он ничем не рисковал.
Командир яростно крутил ручку. Отдраенный люк, повинуясь противовесам, плавно отошел в сторону. Макаров зажмурился от яркого света. Солнце стояло прямо над головой. Он вскарабкался по лестнице и, когда ощутил на лице порыв влажного воздуха, поднял веки. Увиденное показалось ему фантастикой. Он ожидал чего угодно, только не этого.
— Не может быть! — только и выдохнул он.
Внизу послышался стон, кто-то пошевелился. Командир мгновенно вспомнил об экипаже, буквально соскользнул по лестнице на центральный пост. В круге света, проникающего через люк, стоял на коленях старпом Николай Даргель. Он держался руками за голову, на лбу виднелся кровавый след от встречи со шпангоутом.
— Товарищ капитан второго ранга, — даже в таком состоянии старпом обращался к командиру по-уставному, — где мы?
— А черт его знает.
Старпом сумел встать. После яркого света глаза Макарова привыкли к полумраку. Он уже различал силуэты штурмана, оператора радиосканера. Память вернулась окончательно. Илья Георгиевич, не надеясь на то, что межотсечная система связи работает, принялся колотить кулаком в люк переборки.
— Можете отдраить. Слышите меня? Это я, командир. Угрозы затопления нет.
После чего перебежал к носовой переборке и крикнул то же самое.
— Живы, — криво улыбнулся командир, когда с другой стороны послышался стук и скрип маховика.
Даргель уже стоял, держась за перископную стойку, запрокинув голову. Он часто моргал, глядя на яркий свет в отдраенном люке рубки. Сверху доносились какие-то мокрые шлепки и тихий скрежет.
— Старпом, помоги им выбраться! — крикнул командир, когда люк носового отсека распахнулся и в нем показались два темных пошатывающихся силуэта.
Николай Даргель безумным взглядом проводил командира, который, сжимая в руке короткий израильский автомат «узи», буквально взлетел по металлической лестнице к свету.
— Пшел, пшел на х… — Илья Георгиевич зло дослал патрон в ствол и выпустил короткую очередь прямо в пасть пытающегося взобраться на рубку крокодила.
Голову рептилии буквально разорвало пулями, брызнула кровь. Бездыханное тело амфибии соскользнуло с наклонной титановой плоскости. Илья Георгиевич приподнял автомат и выстрелил по двум подобным тварям, мелькавшим в серой жиже, неподалеку от «Адмирала Макарова». Те тут же ретировались.
— Нет, не померещилось, — вздохнул командир мини-подлодки, глядя на то, как из ствола автомата стекает тонкая струйка дыма.