Если миссис Пейтон, привыкшая вести свободный образ жизни в отсутствие мужа, и была огорчена тем, что Джордж не собирается возвращаться в колонии, на долгое проявление недовольства у нее не хватило времени – другой повод для волнения занял все ее мысли. Весной на свет должен был появиться еще один Пейтон, и Дафна горько оплакивала утрату своей прелестной фигуры и невозможность появляться в свете теперь, когда она могла позволить себе новые туалеты.
Поместье Пейтонов и их лондонский дом все еще сдавались, благодаря чему Джордж выплатил почти все долги и мог смотреть в будущее с уверенностью обеспеченного человека. Пока супруги поселились в особняке старшей сестры миссис Пейтон и собирались провести там столько времени, сколько позволят мистер и миссис Хэмилтон. Неудивительно, что Торнвуд утратил всякую привлекательность для Дафны, и ее возмущение поведением миссис Рэйвенси объяснялось скорее завистью к дерзости этой женщины, нежели соображениями морали.
Гости наконец-то начали заходить в церковь, и Эмили поторопилась опередить подруг, насколько ей позволяла хромота, но все же услышала, как за ее спиной обмениваются последними репликами Даффи и Сьюзен.
– Бедняжке миссис Логан, должно быть, очень неловко, ведь это она представила вдову своего племянника местному обществу, – молодая миссис Говард, как и ее подруги, тепло относилась к добродушной пожилой даме, сохранявшей остроту ума и жизнелюбие.
– Удивительно, как это миссис Рэйвенси могла найти себе покровителя, ведь она почти не уезжала отсюда на протяжении последних двух лет! – недоумевала миссис Пейтон. – По соседству с Торнвудом нет ни одного джентльмена, способного приобрести особняк в Лондоне для своей любовницы!
– Только бы им не оказался Ричард! – пробормотала Сьюзен. Ричард Соммерсвиль был ее детской любовью, и одно время девушка даже ждала от него предложения руки и сердца, но потом, к радости друзей, сумела преодолеть свою влюбленность и отдала сердце куда более надежному человеку, добряку Генри Говарду.
На это Дафна ничего не ответила – и в ее жизни был период влюбленности в Соммерсвиля, такого же легкомысленного, как она сама. Только Эмили и Джейн было известно об их романе, а также и о том, как тяжело переживала Даффи разрыв с Соммерсвилем.
«Они даже не подумали об Уильяме! – мрачно усмехнулась про себя Эмили, усаживаясь рядом с супругом. – Разве кто-то может заподозрить лорда Гренвилла в том, что он изменил памяти своей покойной жены? Как будто его нынешней жены не существует вовсе!»
Видение высокой светловолосой мисс Соммерсвиль, прелестной в свадебном туалете, заставило умолкнуть и гул голосов, и шепот мыслей всех собравшихся. Эмили охотно поддалась общему настрою и через несколько мгновений уже со слезами радости наблюдала за церемонией.
Мистер Несбитт выглядел по-настоящему гордым отцом, а Ричард Соммерсвиль улыбался и лукаво поглядывал на юных леди, явно завидовавших будущей миссис Стоунвилль. Излечил ли Ричард свое сердце, нет ли, сейчас он казался вполне довольным жизнью. Его сестра наконец-то выходит замуж, и ему не нужно заботиться о ее приданом и выслушивать упреки в том, что он проиграл родительское наследство. Обо всем позаботился мистер Несбитт, а дальше справляться с решительным характером Джейн придется ее мужу. Как тут не испытывать облегчение?
Мистер Эдмунд Стоунвилль казался более взволнованным, чем его невеста, но это-то как раз никого не удивило. Всем было известно, с каким самообладанием Джейн способна переносить самые тяжкие испытания, по сравнению с которыми венчание не представляло собой ничего из ряда вон выходящего.
При выходе из церкви Ричард пошутил, заявив, что его сестра могла бы открыть курсы для женихов по умению держаться перед алтарем, в то время как Эдмунду следует заняться невестами – ему хорошо известно, как надо краснеть и смущаться. В шутках в подобном стиле Соммерсвиль продолжал упражняться и дальше, во время празднества, за что Эмили была ему очень благодарна. Она была уверена, что на самом деле Ричарду, как и ей самой, будет не хватать общества Джейн, которая должна теперь посвящать большую часть времени своему мужу. Пусть даже брат и сестра часто ссорились в прошлом, эти ссоры стали частью их жизни, и эта часть теперь будет отнята у Ричарда.
Все время, пока продолжался праздник, Эмили старалась веселиться, и это ей вполне удалось. Она не отказывала себе в удовольствии съесть несколько кусочков свадебного торта, полюбовалась на танец новобрачных и сама протанцевала два танца – один с лордом Гренвиллом, другой со своим неизменным партнером, Генри Говардом. Генри был привязан к жене своего кузена и испытывал глубокую к ней благодарность за помощь в сердечных делах.
Во время танца с Генри леди Гренвилл заметила в толпе танцующих незнакомца, чье стремление выглядеть элегантно показалось ей чрезмерным. Каштановые волосы молодого джентльмена были явно завиты, тонкие щегольские усики придавали его немного вытянутому лицу глуповатый вид, впрочем, вполне возможно, они лишь подчеркивали и без того очевидный факт. Джентльмен танцевал со Сьюзен, не переставая о чем-то говорить даже в те моменты, когда партнеры отдалялись друг от друга.
– Ты знаком с джентльменом, который танцует с твой женой? – с удивлением спросила Эмили. – Этот синий цвет слишком яркий для Торнвуда! Еще ни один наш сосед не являлся на свадьбу в васильковом фраке!
– Его представили нам полчаса назад, и он сразу же наговорил Сьюзен десяток нелепых комплиментов, – улыбнулся Генри. – Его зовут Чарльз Риддл, и ему не посчастливилось оказаться племянником суперинтендента Миллза.
– Я бы, скорее, посочувствовала Миллзу, – возразила его собеседница. – Этот юноша ведет себя почти так же развязно, как покойный мистер Ходжкинс!
– Что ж, если он будет слишком долго любезничать с моей женой, его ждет та же участь, что и Ходжкинса! – с притворной свирепостью в голосе ответил Говард.
Эмили фыркнула, но продолжить разговор им не удалось – танец закончился. Позже, когда она сидела у чайного стола и старалась найти ободряющие слова для миссис Логан, искренне огорченной скандальным побегом Агнесс Рэйвенси, всезнающая миссис Блэквелл рассказала то, что ей было известно о мистере Риддле.
– Как я слышала от самой миссис Миллз, этого беспутного юношу сослали в Торнвуд из-за его дурного поведения. Он едва не женился на какой-то актрисе или певичке, проиграл на скачках изумруды своей сестры и подрался с констеблем, который пытался урезонить его, когда мистер Риддл распевал непотребные куплеты под окном одной благонравной юной леди.
– Он явно понравится мистеру Соммерсвилю, у них немало общего, – кисло заметила миссис Пауэлл. – Должно быть, репутация этой леди пострадала из-за бесчинств мистера Риддла.
Эмили удивилась – судя по виду и манерам юноши, его проступки должны были быть куда более безобидными, а то, о чем рассказала миссис Блэквелл, требовало некоторой сообразительности.
Миссис Блэквелл не могла ничего добавить к своей истории, кроме того, что Чарльз Риддл пробудет в Торнвуде до тех пор, пока о его скандальных проступках не перестанут говорить в обществе, где вращались его родители, и перешла к обсуждению бесстыдного поведения директрисы пансиона для девушек.