Ваша подготовка к деятельности раввина будет проходить в двух направлениях. Первое — это взгляд назад, постижение многовековой мудрости и передача ее молодому поколению, как передавался факел в древнегреческой эстафете. Второе, пожалуй, более важное, — это обретение пастырского навыка на уровне современного духовенства. Помогать советом, утешать в горе — все это входит в ваши будущие функции. А превыше всего — указывать путь. Или, выражаясь словами пророка Михи (или, как его называют христиане, Михея), «действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим».
Благословляю вас в вашем рвении и желаю всего самого доброго.
Утро у Деборы прошло в обществе Моисея, вторая половина дня — в компании Ионы.
Благодаря самостоятельному чтению она уже досконально знала священные тексты, но впервые она могла свободно обсуждать их с преподавателем и своими однокашниками.
Преподаватель Ветхого Завета, профессор Шенбаум, был признанным ортодоксом, в свое время голосовавшим против того, чтобы раввинами делали женщин, и прославившимся выпадами типа: «Эту трактовку способна понять даже женщина».
Однако, после того как уже в первый день занятий стало ясно, что в глубине познаний и тонкости восприятия Дебора намного превосходит своих однокашников, Шенбаум подвел итог лекции следующим образом:
— Думаю, всем вам не помешает стремление сравняться в учености с мисс Луриа, которая мыслит, как истинный бохер.
Иными словами — «как мужчина».
В тот день, выйдя из здания, чтобы ехать домой, она обнаружила у входа своего преданного наставника.
— Вот так сюрприз! — воскликнула она и кинулась обнять брата.
— Хотел только убедиться, что у тебя все в порядке.
— Ой, Дэнни, мне так нравится! Понимаешь, я же всю жизнь читала Тору при свечах. И теперь я вдруг оказалась при свете дня, с людьми, исповедующими те же ценности!
— Трудно было? — спросил он, забирая у нее тяжелую сумку с книгами.
— По сравнению с твоей потогонной системой профессор Шенбаум просто душка!
— Ну, — сказал Дэнни с деланным смущением, — в этом и состоял мой план: тяжело в ученье, легко в бою. У тебя есть время на чашку кофе?
— Только если быстро, — ответила она.
Они устроились в открытом кафе и взяли по капуччино. Невольный пророк с Уолл-стрит вдруг робко спросил:
— Не удалось пока с ним переговорить? Ну… с папой?
— Нет пока. Я не хочу с этим торопиться.
— Конечно, конечно. — Дэнни постарался не выказать своего разочарования. — Это правильная тактика. Я только хотел знать, не нужно ли ему чего-нибудь.
— Если честно, — ответила сестра, — я думаю, то, что ему сейчас нужно, так это время. Но я этим вопросом займусь, обещаю тебе.
— А маме? — не унимался он. — Ты не разузнала, что я мог бы для нее купить?
— Ну… — Дебора улыбнулась. — Мне кажется, она мечтает о тостере. Но будет довольно подозрительно, если такой прибор внезапно появится у нее на кухне. Давай подождем до ее дня рождения и подарим.
— Да-да… Хорошо… Конечно… — Дэнни явно нервничал и был чем-то раздражен. — Но я хотел бы сделать для них нечто большее. На самом деле мне хочется купить им тот домик, который мы всегда снимали летом в Спринг-Вэлли. Понимаешь? Чтобы они могли туда ездить, когда захотят. — После небольшой паузы он сознался: — Вообще-то, я его уже даже купил.
Дебора взяла его за руку.
— Дэнни, — мягко произнесла она, — постарайся набраться терпения. Я не думаю, что ты можешь купить папину любовь.
— Ты права, — с горечью ответил брат. — Этого я и боялся.
— Скажи, — попросила она, желая поднять ему настроение, — чем ты занимаешь себя в течение дня?
— Вообще-то, мои поклонники в «Макинтайр энд Аллейн» снабдили меня собственным столом и секретаршей, а кроме того, спонсируют в Финансовом институте мое официальное обучение на брокера.
— Ага, — улыбнулась Дебора, — так ты снова студент?
— Да, и эта роль мне нравится. К сожалению, они все на меня смотрят как на Дельфийского оракула — и истово ждут моего следующего пророчества. Надеюсь, сумею выучиться настолько, чтобы понимать, что делаю. Во всяком случае, я уже приобрел компьютер — мне потребуется вся информация, какую можно купить.
— Ты, наверное, очень занят?
— Нет, — угрюмо ответил он. — Мне не доставляет удовольствия просто наблюдать за тем, как мои деньги приносят проценты. У меня квартира на Пятой авеню, в которой из шести спален пять пустуют. По непонятной мне причине у меня даже не получается обзавестись друзьями.
— А с Беллером ты виделся?
— Да, я их на днях обоих водил ужинать. Аарон назначил мне сеанс психотерапии у одного специалиста…
— И что?
— Этот мужик, вместо того чтобы исследовать глубины моей психики, все спрашивал меня, куда лучше деньги вложить.
— Это шутка? — удивилась Дебора.
— Я что, смеюсь?
Он с неуверенной улыбкой посмотрел на сестру и спросил:
— Послушай, это целая история — таскаться сюда из Бруклина. Почему бы тебе с Эли не переехать ко мне на Манхэттен? Я бы нанял экономку — или кого ты сочтешь нужным.
Деборе очень хотелось ответить «да», но, чтобы решиться оставить родительские объятия после того, как она их только что вновь обрела, ей требовалось время.
— Дэнни… Эли ходит в очень симпатичную малышовую группу. С ними там занимаются две девушки из Израиля. Мне бы не хотелось опять срывать его с места. Мы лучше еще немного поживем дома.
Дэнни попытался ее убедить:
— Послушай, сестренка, ты уже большая. Ты что, боишься порвать новообретенную пуповину? Неужели ты думаешь, я поверю, что все дело в Эли и его малышовой группе?
— Нет, не думаю. — Дебора опустила глаза. — Мне стыдно в этом сознаваться, но в глубине души я все еще нуждаюсь в папином одобрении.
Дэнни кивнул и шепотом сказал:
— Я тебя понимаю. Я сам такой. — Он вдруг смутился и посмотрел на часы. — Ого, уже поздно! Я тебя провожу до машины.
— У меня нет машины, — ответила сестра.
— Нет, есть.
Он взял ее под руку и вывел из кафе.
Дебора учуяла подвох.
— Нет! — взмолилась она. — Только не лимузин длиной с квартал!
Дэнни улыбнулся.
— Я бы мечтал, чтоб ты ездила на лимузине… Но я не хочу, чтобы родители знали, что мы видимся. Это создаст в доме ненужное напряжение. Поэтому я пошел на компромисс. Его зовут Мо.
— Кого?
Она издалека заметила желтое такси, припаркованное на углу. Упитанный водитель в кожаной фуражке стоял, прислонившись к дверце.