Кудрявцева улыбнулась.

— Это вопрос скорее отсутствия навыков, нежели конструкции пистолета, — проговорила Светлана, осмотрев со всех сторон готовый к применению пистолет.

После чего она убрала его в кобуру, висевшую у нее на плече.

Коршунов вроде очнулся от дремы, приподнял голову, но не открывая глаза, произнес:

— Кстати, любой пистолет или револьвер, если подходить к нему с точки психоанализа по методике Фрейда, является символом мужской силы. Вот почему женщину, стремящуюся обладать собственным оружием, можно рассматривать… — пилот перешел на невнятное бормотание, затем отчетливо прозвучало: — Латентный комплекс… попытка восполнить ущемленное самолюбие… Проще говоря, компенсация мужской части женского эго, — произнес Коршунов и вновь засопел, заснул, сунув под голову кулак.

— Хоть бы постеснялся такие вещи говорить, — возмутился Батяня.

— Да это он на автомате, сквозь сон, — вступилась за пилота покрасневшая Кудрявцева. — У него в голове что-то вроде компьютерного поисковика. Забросишь слово, и тот на него сразу все ссылки выдает.

— Переутомился, видно.

Немец, расположившись с газетой «Речь Посполита» по другую сторону стола, читал новости и лишь краем уха слушал, о чем говорят гости.

План похищения Бурцевой уже был составлен. Оставалось только согласовать его с генералом Филимоновым, курирующим операцию. Кудрявцева, сверяясь с часами, подошла к ноутбуку.

— Подошло время выхода на связь, — сообщила она Лаврову, уже закончившему свою работу.

Батяня, подойдя к девушке, стал рядом. Временной диапазон выхода на связь строго лимитирован — ни раньше, ни позже означенного времени.

Загрузившись, компьютер выдал странные сообщения об ошибках, которые Светлана, чертыхаясь, стала пытаться устранить.

— Что-то не так? — сдвинув брови, спросил Батяня.

— Черт знает что! — ответила Кудрявцева, продолжая скользить пальцами по клавиатуре, пытаясь выяснить, в чем дело.

Через некоторое время она, стукнув легонько ладонью по столу, произнесла:

— Скайп не работает, вирус сожрал все составные части программы!

— То есть видеоконференции не будет?

— Попробую связаться по запасному варианту. Придется общаться в чате.

— Успеешь настроиться? — поинтересовался майор, глядя на начищенные до блеска паркетные полы.

Стараясь не терять драгоценного времени, Кудрявцева стала налаживать соединение. В конце концов ей это удалось. Отправив сообщение генералу, она принялась ждать его появления в чате. Ровно в назначенное время на экране появился ответ.

— Есть связь! — радостно заявила блондинка.

За окном послышался звук мотора — прямо у дома остановилась полицейская машина. Клосс подошел к окну. Рядом с ним, чуть раздвинув плотно закрытые жалюзи, осторожно выглядывал и Лавров, рассматривая освещенную площадку перед воротами. Из машины выбрались двое полицейских и решительным шагом направились к особняку. Один из них поправлял висевший у него на боку пистолет.

— Я их встречу на улице, — бросил немец и торопливо вышел.

Батяня подскочил к спящему капитану.

— Коршунов, вставай, — прошептал он ему на ухо. — И не вздумай мне отвечать. Не время. Паны полицейские к нам пожаловали. — Майор возвратился на место к окну.

Капитан, вскочив, пулей метнулся к Лаврову, стал рядом. От увиденного пространно рассуждать ему явно расхотелось. Батяня бросил быстрый взгляд на Светлану, которая резво стучала по клавишам ноутбука, затем осмотрел комнату. Не заметив ничего подозрительного, что бы могло броситься в глаза при досмотре, он продолжил наблюдение.

«Важно, чтобы старлей успела, — думал он. — Иначе операцию придется отложить до следующего выхода на связь. А это — лишнее время и нервы».

Немец, открыв калитку, стоял, неспешно разговаривая с полицейскими. О чем именно шла беседа, разобрать не представлялось возможным.

Глава 27

Пауль Клосс, стоя в проеме калитки ограды своего дома, вел разговор с полицейскими. Всем своим видом он давал понять, что у него нет никаких секретов от родной державы. Однако полицейские не спешили уезжать. Не с простым профилактическим визитом они здесь появились. Слов хозяина о том, что все у него в порядке, было недостаточно. Один из гостей был высокий, метра в два, худощавого телосложения мужчина, второй же — полная его противоположность — маленький и полный. Оба смотрелись несколько комично, однако хозяину сейчас было не до смеха.

— Пан Клосс, насколько нам известно, вы живете один? — поинтересовался толстяк, сверяясь с бумагами, которые он держал в руке, поворачивая их к свету, отбрасываемому фонарем.

— Совершенно верно, — уверенным тоном ответил немец, заметив, что полицейский сделал себе какую-то пометку на чистом листе бумаги.

— Скажите, пан Клосс, — обратился к нему долговязый, — нас интересует, не видели ли вы в этой местности посторонних. Может быть, приходил кто-нибудь к вам? Может, хотя бы мельком кого видели?

— Я никого не видел. Да и Ас предупредит, если хоть кто-нибудь приблизится к забору! — ответил хозяин и погладил по голове подбежавшую черную овчарку.

Оба полицейских вздрогнули, когда собака громко фыркнула и широко зевнула, показав клыки. Видя реакцию полицейских, немец снова потрепал Аса по голове.

— Спокойно, Ас, свои. Он у меня умный, — объяснил он, широко улыбаясь. — Мой верный друг!

Здесь он говорил чистую правду. Умнее собаки Клосс не встречал за всю свою жизнь. Ему порой казалось, что Ас понимает его с полуслова.

— Вы сегодня отлучались куда-нибудь? — спросил толстяк, роясь в бумагах и с опаской поглядывая на пса.

«Один якобы занят документами, но в то же время задает вопросы, а второй при этом внимательно изучает меня, — видя направленный на него взгляд долговязого, размышлял Клосс. — Скорее всего, они уже навели справки!»

— Да. Я ездил в город по своим делам, — ответил Пауль, нисколько не смущаясь.

— А собака тоже была с вами? — не унимался полицейский.

«Вот уж дотошный малый!» — мысленно послал его ко всем чертям хозяин.

— Нет. Аса я с собой не брал, так что он находился здесь постоянно. Меня паны полицейские в чем-то подозревают? — решил пойти напролом Пауль.

Он открыто, без вражды смотрел в глаза поляков, стоявших напротив.

Клосс чувствовал, что его, как немца, в здешних краях многие не любят. Чужак как-никак. Да и сам он не был приветлив с местными жителями. Однако, в свою очередь, его, как немца, и трудно было заподозрить в нелояльности к НАТО и в любви к России.

Долговязый, не выдержав такого откровенного взгляда, криво ухмыльнулся.