И вдруг краем глаза он ощутил движение. Справа… В груди перехватило. Рука застыла на выключателе. Померещилось?.. Черта с два померещится. Кто-то двигался по коридору, ведущему ко второй лестнице. Поскрипывал пол. Человек особенно не таился. Очевидно, он вошел в дом, пересек вестибюль и, выбрав почему-то правую лестницу, подался к ней. Он мог и не видеть Вадима — тот не шумел, неосознанно двигался на носках, а плашка выключателя работала без щелчка, на магните. Темнота в коридоре — хоть глаз выкол. Никого не видно, только воздух дрожал, указывая на присутствие крупного движущегося тела.
Скрип оборвался. Приглушенные шлепающие звуки — человек поднимался по ступеням. Вадим убрал руку с выключателя. Стараясь не скрипеть, он на носках миновал дверь в столовую и растворился в темени коридора. Ускорил шаг — за считанные секунды добрался до лестницы и встал как вкопанный. Человек еще не поднялся — ступени поскрипывали где-то за изгибом. Совершенно не ясно — мужчина или женщина. Свинство какое-то. Вадим уже не испытывал страха. Положив руку на перила, начал подниматься. Дошел до поворота, снова замер. Наверху заскрипели половицы. Вот и ответ на интересующий вопрос. Незнакомец отправился в холл — к одной из дверей, за которой спали люди. На третий этаж ему не надо…
Словно в подтверждение этих мыслей раздался отрывистый скрежет — отворилась дверь (но не та, за которой ночевали Валюша и Катя, у той голосок иного тембра). Прошло мгновение — снова скрип. Затворил дверь. Вошел, стало быть. Вадим помчался наверх, прыгая через три ступени. На последней застыл, обратился в слух. Так и есть — в одной из комнат протяжно заныла панцирная сетка — новоприбывший улегся. Еще одного бессонница мучает? Или до ветру бегал?
Устыдясь своих страхов, Вадим почти успокоился и отправился обратно. Но легкая досада оставалась: разбередил старые раны, теперь точно не уснуть. На крыльце он выбросил сигарету — разгрыз фильтр в лохмотья, достал новую. Долго стоял неподвижно, вдыхая дым. Прикурил вторую, но осилил лишь наполовину — накурился досыта. Плыли тучи, сталкиваясь и сливаясь. Робкий дождик то шел, то прекращался. Старая песня. Внезапно посетила мысль: в холле отрубили свет, а не настал ли всеобщий конец энергоснабжению? Он бросился к гаражу искать металлические предметы — окончательно добил зажигалку. Подобрал какую-то ржавую скобу с отверстиями, лучше и не придумать. Швырнул в проволоку — всем привет! — брызнули искры, мелькнула голубая саламандра. Ошибочка вышла. Плюнув с досады, Кольцов вернулся в дом.
Ноги по инерции понесли его к левой лестнице. Кто-то шарахнулся от него, как от прокаженного! Черное пятно во тьме — вскрикнуло, метнулось вверх. Адреналин плеснул в кровь — Вадим бросился вперед, настиг пятно в три прыжка и повалил на холодные ступени. Но не тут-то было — юркий кулачок вырвался на свободу, больно саданул выше глаза. Он запоздало перехватил запястье (там хватать-то было нечего).
— Пусти, идиот! — взвизгнул тонкий голосок.
Вадим рывком поднял Валюшу на ноги, попутно отвесив затрещину в качестве компенсации за пережитый испуг.
— Ну и за кем мы тут шпионим?
— Пи-пи захотела, ты что, сбесился, Кольцов? — пищала сдавленно девочка, сверкая в темноте зенками. — Отпусти же меня, дурак, не убегу…
— Ладно, сама виновата, — Вадим убрал руку и осторожно потрогал место приложения Валюшиного кулака. — И чего руки распускаем? А если бы ты мне не в бровь, а в глаз?
Валюша хихикнула, из-за чего и заработала вторую затрещину. Усилием воли Вадим смягчил удар. Каким-то нервным он стал.
— Хорошо, иди делай «пи-пи». Жду тебя в комнате, — он сграбастал Валюшу за шиворот, развернул и подтолкнул. Валюша внезапно заупрямилась.
— Расхотелось что-то… Ты сам виноват, Кольцов. Ушел от меня, я просыпаюсь в холодном поту — меня какая-то женщина обнимает. Знаешь, Кольцов, я не привыкла спать с женщинами.
— Ты привыкла спать с мужчинами, я понял тебя, — кивнул Вадим. — Ладно, идем, святая Лолита, — он ослабил хватку, — но давай договоримся: отныне ты понимаешь меня с полуслова, держишь рот на замке, по дому не бродишь, засыпаешь сразу. И ни одного обидного слова о блондинках — о них либо хорошо, либо ничего.
Ответить с присущим ей достоинством Валюше помешал посторонний звук. Где-то далеко, вероятно, наверху, раздался слабый шум. Упало и покатилось что-то металлическое, предположительно круглое. Вадим задрал голову. Звук оборвался, сменившись тишиной. Казалось, она звенела, как зловредный комар.
— Это где? — прошептал Кольцов. — На втором этаже?
— Не-а, — просвистела Валюша, — выше…
— А что у нас выше?
— Железные двери… Запретная терра инкогнита для таких, как мы с тобой…
— Черт… — кулаки непроизвольно сжались. — Это уже занятно. Ну что, девчонка, наберемся мужества? Я иду на дело, ты стоишь на стреме. Заору — барабань во все двери.
Вадим скинул в холле кроссовки, сунул их под окно. Заскользил босиком — так гораздо удобнее. В этой части дома он бывал лишь однажды, мельком осмотрев дверь. Лестница завершалась прямоугольной, устланной плиткой площадкой. Расширенный проем, коридор, отворот, поворот, глубокая ниша, в нише дверь. Он перебежал на цыпочках площадку, сунулся в проем и различил тусклый свет в конце коридора. Туда и подался. Уж больно прыгающим был этот свет — такое впечатление, что орудовал человек с фонарем. Тихонько поскрипывал металл. Вадим прижался к стеночке (она оказалась на удивление ровной и гладкой), приготовил кулак и мелкими шажками принялся сокращать расстояние…
В нише копошился человек. По счастью, один и без оружия. И, похоже, без ушей. Снова звякнул металл. Что-то щелкнуло. Поскрипывания стали ритмичными, жесткими, как будто заработал храповый механизм, сцепляющий зубья шестерни при каждом обороте.
Потом все стихло. Человек издал вздох, оторвался от двери. Поднял руку с фонарем и тыльной стороной ладони вытер пот со лба. На пару секунд высветилась голова, обладающая причудливым свойством отражать лучи. Вадим расслабился. Надолго ли?
— Ну и чего ты докопался до этой двери? — поинтересовался он.
— А?.. Чего?.. — обладатель лоснящегося черепа отпрыгнул, направив фонарь на Вадима. — Фу ты, черт… Напугал, бродяга.
Кольцов вышел из укрытия, испытывая не совсем понятные чувства. То ли неловкое облегчение, то ли разочарование.
— Ты что-то уронил? Извини, я слышал. Мимо шел.
— Ручку от двери… Вот, — Борька Уралов с готовностью вытащил из кармана какую-то сферическую штуковину с крепежными шпильками. — Неуклюжий я стал. Эта фигня контачит с замком, без ее удаления я бы не добрался до второго стопора. Их тут, знаешь ли, два от взломщиков. До первого дотянулся, а вот до второго — хрен. Планетарная передача — пока не разблокируешь сателлит, остальные не завертятся, и шестерня, соответственно, тоже. А через это отверстие мы можем дотянуться до рычажка защелки, взвести его… Здесь оригинальный ключ. Он одновременно разблокировывает передачу и двигает звездочки.