Сознаваться в том, что блюдо с кошками он уже видел, не стоило — это значило напрашиваться на вполне логичный вопрос: а что, собственно, он делал в ее спальне?!
— …Ну и… пришел как-то к нам в салон один человек — сначала о керамике поговорили, потом он меня на ланч пригласил. Потом еще зашел, потом цветы прислал… Ну, в общем, я начала с ним встречаться, — она пожала плечами и криво улыбнулась.
Дальше она могла и не рассказывать: Рейлану сразу все стало ясно. Сукин сын, разумеется, оказался женат! Такие истории он слыхал не раз, но стало обидно и неприятно, что так поступили именно с ней — доброй и доверчивой.
— …Его жена явилась ко мне на работу и закатила жуткий скандал. Набросилась на меня с кулаками, кричала, что я шлюха, что я у нее мужа увела… Вызвали полицию, нас обеих в участок отвезли… Но я же не знала, я правда не знала, что он женат! Мне-то он говорил, что разведен! — голос Грейс зазвенел от близких слез. — Я же не знала!
Рейлан видел, что она уже изрядно пьяна и может сорваться на истерику. Он осторожно погладил ее по голове и сказал — как можно убедительнее:
— Разумеется — откуда ты могла знать!
— Я на следующий день ушла с работы… уволилась — мне стыдно было в глаза людям смотреть. И уехала сюда, к бабушке. И с тех пор тут так и живу.
— И в Сиэтл возвращаться не собираешься?
— Нет… Не хочется. Я осенью ездила туда, и мне неприятно даже по улице было идти. Все время казалось, что она… эта женщина — где-то поблизости…
Проснулась Грейс с неприятным чувством, что что-то не так. Пошевелилась — и поняла, что «не так» почти все. Почти — потому что находилась она в собственной спальне, за окном светало и на часах было шесть. Но все остальное…
Она лежала на постели, укрытая одеялом и при этом одетая. Во рту было сухо и противно, по лицу градом струился пот, а к голове привалилось нечто тяжелое и горячее — похоже, один из котов расположился прямо на подушке.
На ночь Грейс обычно выставляла их из спальни — они совершенно не давали спать: то топтались по кровати, то начинали шумно делить уютное место у нее под коленками, то кто-нибудь принимался лизать горячим и шершавым, как терка, языком ее пятку, случайно высунувшуюся из-под одеяла.
А сейчас и под коленками кто-то лежал, и у спины тоже…
Она вспомнила события прошедшего вечера: как они с Рейланом пили вино, и она зачем-то рассказала ему то, о чем никому и никогда не рассказывала — историю с Роджером!.. А что потом было?
Господи, зачем она так напилась?!
Утром Грейс даже не спросила свое обычное «Ну, как ты тут?» — сказала только:
— Если тебе в ванную нужно, то… пожалуйста.
Вид у нее был смущенный, и в глаза ему она старалась не смотреть — судя по всему, помимо головной боли, ее мучили еще и угрызения совести…
Рейлан и не ожидал, что на нормальную, не слишком субтильную женщину так подействуют всего несколько бокалов вина!
Поведав ему про свой неудачный роман, она пустилась в воспоминания о колледже. Между делом заявила, что с удовольствием бы нарисовала его портрет — у него «интересное лицо» — и тут же, хихикая, рассказала, как ей неудобно было в первый раз рисовать голого натурщика. Рейлан не совсем понял, откуда возникли столь странные ассоциации — не в голом же виде она его рисовать собирается!
Язык у нее заплетался все сильнее, она перескакивала с одной темы на другую и забывала, о чем говорила. Спела дурацкую песенку про зайчика — пыталась одновременно приплясывать, но, покачнувшись, чуть не обрушила на себя пирамиду коробок.
Потом принесла еще бутылку вина, на высказанные вслух сомнения Рейлана — а стоит ли?! — заявила уверенным пьяным голосом: «Нет! Наливай! Где штопор?!!!», плюхнулась на свою подушку — и тут же заснула, привалившись к коробкам и смешно приоткрыв рот.
Он попытался разбудить ее, потряс за плечо — ответом было недовольное мычание. И тогда — делать нечего — он отнес ее в спальню, не зажигая света, положил на кровать и прикрыл одеялом. Не стал даже одежду расстегивать, чтобы не подумала, проснувшись, что-нибудь не то.
Только в одном не удержался от искушения — немного посидел рядом с ней на кровати, держа в руках и поглаживая маленькую, изящную, как игрушка, ступню с ровненькими пальчиками. Пощекотал пальцем пятку — Грейс застонала и втянула ногу под одеяло…
Выйдя из ванной, Рейлан прямиком направился к кухне и остановился у двери. Позвал тихо:
— Грейси!
Она вздрогнула и обернулась.
— Ты меня напугал!
— Извини, — усмехнулся он. — В следующий раз буду топать и шуршать газетами.
— Сегодня на завтрак омлет с грибами, — сообщила Грейс, снова отворачиваясь к разделочному столу. — Я скоро принесу.
Это было похоже на вежливое предложение убираться к себе в чулан.
— А что мы будем делать после завтрака? — проигнорировал его Рейлан.
Сидеть в чулане ему определенно не хотелось. Уж лучше стенку шпаклевать или сундуки на чердаке ворочать!
— Не знаю… — вид у нее был совершенно несчастный.
— Ты чего? — решил поинтересоваться он, хотя прекрасно знал, в чем дело.
— Я вчера себя очень… неприлично вела? — спросила Грейс, по-прежнему не глядя на него.
— Да нет, нормально, — Рейлан улыбнулся, вспомнив песенку про зайчика.
— А… это ты меня спать уложил?
— Я.
Оказывается, не перевелись еще женщины, которые способны краснеть!
— А что…
Он так и не узнал, какие еще подробности вчерашней попойки ее беспокоили — резкий телефонный звонок не дал ей договорить.
— Опять, небось, Кип! — сердито бросила Грейс. — Ну сколько можно! — Вытерла руки, протиснулась мимо него, побежала по коридору, и через несколько секунд Рейлан услышал: — Да?!.. Привет, Кип!.. Что?.. Что-о?! — переспросила она вдруг громко и встревоженно. — Ты с ума сошел! Какие собаки — у меня же коты!.. Что?!.. Подожди, плиту выключу!
Она вылетела в коридор, и Рейлан понял сразу: беда! Взглянула на него — темные испуганные глаза на бледном лице — пронеслась мимо, щелкнула выключателем и побежала обратно.
— Что ты говоришь?!.. Ты что — у меня же газеты по всему дому набросаны, я стенку в холле только что покрасила!..
Рейлан метнулся за ней и замер, прижавшись к стене у входа в гостиную. Отсюда он мог видеть Грейс, в напряженной позе застывшую у телефона.
Она обернулась, встретилась с ним глазами, и Рейлан спросил беззвучно, одними губами: «Что?!»
Все так же не отрывая от уха трубку, она шагнула к нему. Еще шаг, еще — насколько хватило провода. Теперь их разделяла всего пара футов, так что можно было слышать доносившийся из трубки знакомый уже ему голос: