– Где ты там сидишь, веди меня, – приказал мне Ярослав, одновременно очень мило улыбаясь администратору и придерживая меня за локоть.
– Я сама дойду.
– Играй до конца, – было мне ответом. Я поморщилась, но не стала спорить.
– Кстати, об игре. Тебе бы актером быть. Или мошенником. Отлично людей обманываешь, – отозвалась я сварливо.
– Тебе, – с легкостью отдал мне эту сомнительную честь Яр. – Ты такая артистичная, что у тебя даже кровь носом пошла. Ты продемонстрировала верх умения вжиться в роль! Профи. Считай, что я аплодирую. И Станиславский тоже.
– Какая честь, Зарецкий.
– Это даже более круто, чем, если бы ты просто заплакала, – все никак не мог угомониться парень.
– Считай, что я и так плакала. Кровью из носа.
– А ты образец милашества. Тебе бы быть чуть дружелюбнее к людям и…
Я одарила Зарецкого выразительным взглядом, он хмыкнул, но заткнулся.
– Ну, где ты сидишь-то?
– Вон мой столик, третий после арки, у окна. Отпусти меня, я сама дойду, – устало сказала я и даже попыталась вырвать руку, но Зарецкий меня так просто не отпустил.
– Я же сказал играть до конца. Или ты хочешь, чтобы они что-нибудь заподозрили? Боже, почему я так опозорился сегодня? Все из-за тебя. Ну, хотя бы по школе не поползут глупые слухи, – заныл парень.
Пока он жаловался на судьбинушку, я вдруг узрела, что за нашим столиком пополнение – за ним сидит Женька. Сидит на месте Алены, а сама она расположилась там, где раньше пила кофе я. Друзья негромко разговаривали о чем-то, и после того, как Алсу пошутила, Женька негромко, но так знакомо мне рассмеялся. Наверное, только он умеет смеяться так – весело, заразительно и симпатично. Да, знаю, что симпатичный смех – весьма странное понятие, но из моих наблюдений я сделала вывод, что есть люди трех категорий: которые смеются некрасиво, которые смеются симпатично и которые вообще не умеют смеяться.
Этот темноволосый парень с рассеченной бровью – она до сих пор не совсем зажила после памятной драки в клубе – всегда смеется симпатично.
Я сама не заметила, как успела соскучиться по Женьке – так долго мы не виделись.
Наши взгляды встретились, и мне захотелось улыбнуться. Но всего лишь захотелось, улыбаться я не стала. Свои чувства я упрямо заткнула за пояс – если он меня игнорирует, я бегать за ним не буду. Женя, прекратив веселиться, тоже не улыбался – со смесью недоумения, удивления и неприязни смотрел на того, кто держал меня за локоть и болтал о том, какой он бедный и несчастный и судьбой обделенный.
– О, Наська! – заметила меня Ранджи и помахала – в ее карих глазах с темной тонкой каемкой, всегда спокойных и уверенных, появились лукавые искорки. Алсу обернулась и, увидев меня, идущую под руку с незнакомцем, сощурилась, тонкая черная левая ее бровь поползла вверх с явным изумлением. Невозмутимый вид сохраняла только Алена.
Я вяло помахала друзьям. Зарецкий, узрев наш столик, остановился, не выпуская мой локоть, и с любопытством оглядел ребят, проигнорировав неприятный взгляд Хирурга.
– Ты где так долго была? – спросила Алсу, впрочем, глядя не на меня, а на моего спутника. Она, да и не только она, явно узнала Ярослава, хотя видела только однажды – в печально для меня и для всей нашей компании запомнившемся клубе «Горячая сковорода». Кажется, Ярослава никто из моих друзей не забудет.
– У тебя сегодня день теряния, – весело добавила Алена, заказавшая, видимо, уже второй бокал все того же коктейля ядовитого цвета.
– Да так, встретила знакомого, – отозвалась я устало, между делом вырывая руку из лап застывшего Зарецкого. Я так и не поняла, узнал ли мой вынужденный спутник моих друзей. – Извините.
– Все в порядке. Но мы хотели уже пойти искать тебя, – отозвалась Алсу, все так же разглядывая Ярослава, чуть склонив голову. – А вы кто? – спросила она в лоб у Зарецкого, видя, что я не желаю представлять им его.
– Мой ученик это, – отозвалась я, перебив открывшего рот парня, который явно хотел сказать какую-то глупость. – Встретила его в туалете, он мне… помог.
Один уголок губ Женьки неприветливо пополз вверх, демонстрируя всем окружающим то, что в книгах называется «кривая улыбка» – когда он был не в себе, часто улыбался именно так, и выглядело это угрожающе. Широкие темные брови, одна из которых была рассечена ровно посредине, чуть сдвинулись к переносице. Плечи слегка напряглись.
– Анастасии Владимировне, – впервые употребил мое отчество правильно Зарецкий, тоже без особого добра глядя на Женьку, – стало немного плохо. Вот я ее вам и привел.
– В смысле плохо? – не понял Женька, обеспокоенно и коротко, словно невзначай глянув на меня, но с места не поднялся. Почему-то меня это огорчило. Блин, Хирург, ты вообще нормальный? Я тебе нравлюсь или нет? Что с тобой случилось? Почему ты меня игнорируешь?
– В том, что не хорошо, – отрезал Яр, которому явно не нравился Хирург. – Садитесь, Анастасия Владимировна. Я пойду к другу. Лечитесь. Безумно жду ваших уроков.
– У нас один урок остался, Зарецкий, – отозвалась я.
– Тогда еще более безумно жду его.
Где-то позади нас раздался шум и возгласы – с одной из стен свалилась картина – прямо кому-то на стол. Ничего страшного, правда, не произошло, и мы не придали этому большого значения.
– Хорошая Анастасия Владимировна учительница? – со смехом спросила Алена, наблюдая за нами.
– Очень, – серьезно отвечал парень, оценивающе взглянув на мою подругу. Кажется, она понравилась ему, и Господин школьный президент подарил ей теплую, как горячие пирожки в школьной столовой, улыбку. – Она все очень правильно объясняет. И очень добрая, душевная.
Алена весело рассмеялась, не выпуская из руки свой коктейль. Она-то знала, как я терпеть не могу этого умника. Да и отлично помнила его хамское поведение в клубе.
– Двойки не ставит? – полюбопытствовала моя светловолосая подруга, и ее плечи внезапно передернулись. Она растерянно огляделась по сторонам.
– Не ставит, что вы. Я отличник, – не отрывая глаз от Алены, произнес Зарецкий. – Анастасии Владимировне одно удовольствие меня учить.
Алена кивнула, но почему-то разговор продолжать не стала: взяла свой мобильник и принялась писать кому-то сообщение, склонив голову и словно отгородившись от этого мира длинными прямыми волосами, блестящими под электрическим светом.
– А мы раньше с вами нигде не встречались? – спросила Алсу, ухмыляясь.
– Я бы вас запомнил, – по-джентльменски и с явным намеком отозвался Енот. Алена рассмеялась еще громче. Как у Хирурга, ее смех был красивым – изящным и непринужденным.
– Это я тебя запомнил, малыш, – медленно произнес Хирург. Ярослав с великой неприязнью глянул на моего друга, явно желая, чтобы тот провалился куда-нибудь в подполье.