– Это ты мне, малявка? – злобно сощурился парень.
– Нет, дяде Пете. Убирайся и никогда больше не приближайся к ней. И не лезь к живым, раз уж решил тут остаться. – Дарена еще при жизни имела крутой нрав.
– Ой, а что ты мне сде… – Закончить парень не успел, потому что Дарена, даже не пошевелившись, что-то сделала. Какая-то вибрирующая сила откинула его прочь, заставив замолчать и отгородив от жертвы. Дарена сдвинула брови – подлых и обижающих слабых она не любила. Зато ей нравилось помогать людям – и при жизни, и сейчас.
Дарена следила за своей новой подопечной, которая ей почему-то понравилась, и когда ту отвезли домой (к счастью, раны оказались не очень глубокими, а ее родственница уговорила врача не вызывать психиатрическую бригаду), она все же показалась ей лежащей в кровати в обнимку с огромным плюшевым медведем. Но не наяву, а на пару минут забравшись в ее сон, висевший над кроватью, на цветущий берег радужной реки под пшеничным вязаным солнцем, к которому были пришиты пугливые пуговки-глазки.
– Эй, – сказала во сне Дарена приветливо, садясь рядом с Мирой. Во сне она не пугалась, просто удивилась, что ее покою помешали. – Привет. Не бойся меня. Я хорошая.
– Ты прогнала его, – сказала девочка шепотом, не веря.
– Угу. Прогнала, потому что это моя работа. А тот лось к тебе больше не приблизится. Даю слово. Кстати, меня зовут Дарена. А тебя?
– Мира, – прошептала та, протянула руку, и на ее палец опустилась красивая нежно-сиреневая бабочка с искрящимися фиолетовой блестящей пудрой крыльями. – Я тебя видела… в торговом центре!
– Точно! В общем, так, Мира, считай меня своим хранителем. Я очень крутая, чуть-чуть особенная и люблю рок.
Сон плавно тек дальше.
Глазки вязаного солнышка загадочно блеснули. А где-то далеко запел соловей.
* * *
Я думала, что день все же закончился, но не тут-то было!
Мы проделали уже половину пути, когда Шейку позвонили на мобильник и состоялся крайне любопытный разговор.
– Здравствуйте, – отозвался Николай, более-менее приноровившись говорить, особо не напрягая мышцы на лице. – А-а-а… он со мной, – произнес он. – Рядом сидит, в машине, мы домой едем. С друзьями. Да, конечно, сейчас. – И он протянул телефон другу.
– Мать, – шепнул он Зарецкому. Я зажала рот тыльной стороной ладони, стараясь не засмеяться. Надо же, нашего маленького мальчика потеряла мамочка. А он еще строит из себя взрослого.
– Алло, мам, – недовольно произнес Енот. – Все в порядке. Мы в кафе были. Едем домой. Я не слышал, как ты звонила. Нет, правда. Ну, прости, я не хотел тебя расстраивать, – голосом послушного мальчика сказал он, я обернулась и показала ему большой палец, поднятый кверху, заслужив презрительного взгляда. – Я скоро буду.
Он отключил мобильник, вернул его хозяину и, чуть ли не скрипя зубами, стал искать свой телефон. Увы, поиски его не увенчались успехом. Телефона – новенького смартфона последнего поколения нигде не было. В карманах, на сиденье, под сиденьем – совершенно нигде. Я молча, но от души посочувствовала Зарецкому. Что же у него сегодня за день такой? Потерял телефон, бедняжка.
– Давай я на него позвоню, – предложил Шейк и набрал номер друга. Женский механический голос на том конце провода сообщил по громкой связи, что телефон отключен или находится вне зоны действия сети.
– Как он мог выключиться-то? Зарядки еще на пару часов было. Это он, – вдруг яростно проговорил Ярослав.
– Кто он? – не поняли мы.
– Этот чертов пират свистнул мой мобильник! – заорал парень на весь салон. – Скотина! А я и думал, что он с нами тут ошивается! Урод! Поймаю, урою, – неожиданно заявил он, глубоко вдыхая воздух от переполнявшей его ярости. И врезал костяшками пальцем по сиденью. Я вздохнула, одновременно проверяя в сумочке наличие кошелька и собственный мобильник. Телефон у Злорадского был новый, с наворотами, дорогой – последний в серии американской известнейшей компании с логотипом в виде надкушенного фрукта. Если бы я такой потеряла, я бы изрядно расстроилась. Правда, Ярослав больше переживал не из-за потери, а из-за уязвленной гордости. Надо же, какой-то там косплеер-недоумок умыкнул его личную вещь, да еще так коварно.
– Джек Воробей, мать его, – разорялся эмоциональный Зарецкий, решив, что пред нами скрывать свое истинное я не нужно, и так все все видели и все все знают. Глаза его гневно блестели, щеки пылали. – Волосатый п…
– Э-э-э, друже, полегче насчет волосатых, – остановил поток брани Шейк – у него ведь тоже была нестандартная мужская прическа.
– Прям не Воробей, а Сорока, – ухмыльнулась Ранджи. – Ни у кого больше ничего не пропало?
Оказалось, что не пропало.
– Не надо было чихать на левом борту, – насмешливо сообщил между делом Николай. – Вот несчастья и навлек.
Ярослав треснул его по предплечью с новой порцией ругательств, из которых было ясно, что парень совершенно не собирался так быстро распрощаться с недавно купленным гаджетом, столь дорогим его чуткому сердцу.
– Поехали в полицию, – решила я с тяжелым вздохом. – Заявление напишешь. Может быть, найдут.
– Да ничего они не найдут, – вмешался посерьезневший Шейк. Ранджи его поддержала – у ее сестры был похожий случай, когда украли мобильник, вытащив его прямо из кармана в автобусе, но заявление, написанное в ближайшем отделении тогда еще милиции, эффекта никакого не дало. Впрочем, я тоже знала пару таких случаев. У одногруппницы телефоны воровали целых три раза, и ни один не вернулся больше к законной хозяйке.
Неожиданно мы разделились на два фронта – ехать в отделение или не ехать. Шейк и Ранджи были уверены, что это ничего не даст. Я и Ярослав склонялись к тому, что в полицию все же надо прокатиться. Я так считала, поскольку полагала, что так будет правильнее, вдруг случится чудо, и сотовый вернут владельцу? Мало ли, смогут как-нибудь отследить. А Яр горел желанием найти ушлого капитана, полагая, что такого яркого персонажа в нашем городе найти будет хоть и проблематично, но возможно, особенно если он уже попадался в руки органов правопорядка.
Победили мы с Енотом. Подумать только, я и он мыслим одинаково – в пределах ситуации, разумеется. И он даже нормально общается с «ненавистной практиканткой», забыв обо всех разногласиях. Правда, длилось это недолго, минут десять, затем благоразумие Зарецкого вновь приказало долго жить. В результате Ранджи, которая терпеть не могла спорить, повела Танк в сторону отделения полиции, предварительно найдя его по навигатору. Яр попытался отцепиться от меня и Ранджи, но я цепко держала его на крючке, заявив, что я в полиции буду его законным представителем.
– Я совершеннолетний, – сообщил Зарецкий. – У меня вообще-то день рождения был недавно. Который ты испортила. Кстати, когда ты поговоришь с Ваном и во всем признаешься? – вновь завел он прежнюю песню.
– Никогда. Тебе надо, ты с ним и разговаривай. И вообще, котик, вопрос, кто кому день рождения испортил. – В который уже раз одни только слова Енота Адольфыча заставили меня мгновенно раздракониться, хотя я вновь, как и всегда, не подавала виду. Ходячий раздражитель.