Book.

Он вышел из тени, и его бледное лицо тускло осветилось мрачноватым светом ближайшего окна.

— Черт, — выдохнула Алина. — О, господи.

— Вы уж определитесь, — заметил Гронский.

— Черт, — снова сказала Алина, с трудом переводя дыхание. — Вы видели кого-нибудь?

— Ни Пожарской, ни убийцы. А вы?

— Нет. На улицах вокруг точно никого.

Гронский покачал головой и нахмурился, окидывая взглядом двор.

— Этот ваш источник, — спросила Алина, — не мог что-нибудь напутать?

Гронский несколько секунд стоял неподвижно, а потом крепко взял Алину под руку, увлекая ее через арку обратно на улицу. Алина семенила рядом, с трудом поспевая за его широкими шагами. Гронский почти волоком дотащил ее до своей машины и открыл дверцу:

— Сядьте, не мерзнете. Я быстро.

Алина сидела на переднем сиденье и наблюдала через лобовое стекло, как Гронский расхаживает взад и вперед под дождем, с кем-то разговаривая по телефону, потом убирает трубку, снова ходит, меряя узкую улицу шагами, и опять входит во двор. Алина терпеливо ждала.

Гронский выскочил из арки минут через пять, бегом устремился к машине и прыгнул на водительское сиденье.

— Что случилось? — спросила Алина, встревоженно глядя на него. Глаза похоронного агента холодно блестели, черты худого лица резко заострились.

— Не тот адрес. Здесь она прописана вместе с родителями. А живет совсем в другом месте, уже два года. Это моя ошибка. Не уточнил, когда спрашивал, что нужны все возможные адреса по всем базам. Пожарская снимает квартиру.

— Где?

— В центре, разумеется. В самом центре. Между Фонтанкой и Моховой.

Гронский рывком вытянул ремень безопасности и завел двигатель.

— И что теперь делать?

— Пристегнуться, — произнес он сквозь зубы, и маленький джип, взревев, рванул с места так, что Алину вжало в сиденье.

Алиса неслась через дворы, петляя, сворачивая в первые попавшиеся арки, не разбирая дороги, и холодные капли дождя на ее лице смешивались с текущими из глаз слезами. Пару раз она пыталась открыть двери подъездов, но те только дергались, лязгая замками, и отказывались впускать внутрь. Она уже полностью потеряла чувство направления и просто бежала, оглядываясь на каждом повороте, и каждый раз видела одно и то же: высокую фигуру в черном плаще, бесшумно появляющуюся из-за угла. Незнакомец в жуткой маске — а Алиса была уверена, что это именно маска, потому что поверить не могла, что у человеческого существа может быть такое кошмарное, звериное лицо, — преследовал ее, передвигаясь длинными шагами, одним движением покрывая расстояние, которое она преодолевала мучительным бегом. Стены домов обступали ее, как уродливая толпа, и ей казалось, что они загоняют ее в угол, помогая зловещему преследователю. Дома теснились вокруг, иногда дотрагиваясь до нее холодными прикосновениями стен, слепые и угрюмо светящиеся глаза окон таращились со всех сторон, и она словно даже слышала их приглушенный и зловещий многоголосый шепот.

Каблук на одной туфле с треском сломался. Алиса всхлипнула, сбросила обувь и побежала босиком, не чувствуя стылого камня и холодных луж под ногами. Выскочив из очередной арки, она заметила, что в углу, между неплотно сомкнувшихся домов, тускло светится узкая щель. Алиса бросилась туда, протискиваясь меж неровных каменных стен, наступая босыми ногами на слежавшийся гнилой мусор, какие-то острые обломки, и наконец, оборвав две пуговицы на куртке, вывалилась во двор, смежный с тем, куда выходили двери ее подъезда. Оставалось только сделать последний рывок к низкой арке с большой лужей посередине, но в этот момент она услышала плеск воды: ее преследователь широкими шагами шел через эту арку прямо к ней. Другого выхода из этого двора не было. Ее загнали в тупик.

Алиса в панике огляделась. К стене дома рядом с ней прилепилось какое-то приземистое строение: деревянная дощатая дверь, железная крыша, раскрошившийся кирпич низких стен — то ли подсобка дворника, то ли огражденный вход в подвал. Она с силой дернула дверь, и та с легким скрипом отворилась, впуская Алису в кромешную удушливую тьму.

Лихорадочно яркие огни улиц слились за окнами машины в сверкающие полосы. Джип мчался по прямому, как стрела, Каменноостровскому проспекту, полностью игнорируя сигналы добросовестных светофоров, старательно отрабатывающих ночную смену.

— Алина, посмотрите точное расположение дома на карте, сможете?

Алина, рефлекторно вцепившаяся рукой в поручень, только кивнула, достала смартфон и быстро набрала адрес, который продиктовал Гронский. Карта стала медленно загружаться. В этот момент они очередной раз проскочили на красный свет, и с обочины позади них сорвался с места автомобиль дорожной полиции. Проблесковые маячки разноцветными огнями вспыхнули в зеркалах заднего вида. Алина обернулась назад, потом посмотрела на Гронского. Тот с сосредоточенным непроницаемым лицом сидел за рулем, глядя вперед, на мчащуюся под колеса темную ленту асфальта.

— Что будем делать?

— Ничего, — ответил Гронский ровным голосом. — Приведем с собой помощь. Вы же хотели привлечь к делу полицию?

Сзади взвыла сирена и неразборчиво, но угрожающе забубнил громкоговоритель.

— А если будут стрелять?

— Не успеют, — процедил Гронский. — Ради Бога, займитесь картой.

Когда они домчались до моста, огни и сирены остались далеко позади, но справа по набережной уже летела наперехват еще одна машина ДПС. Гронский вжал педаль в пол, и маленький джип перелетел через реку за несколько секунд, едва касаясь колесами моста. Карта наконец загрузилась.

— Ее дом у самого входа с Моховой, — сказала Алина. — Но вокруг целый квартал из проходных дворов.

Она взглянула на Гронского.

— Если ее нет у подъезда, нам придется искать ее в настоящем лабиринте.

Темнота в низком тесном сарае сгустилась от невероятного зловония до состояния воска. Каждый вдох давался с трудом и омерзением. Алиса стояла в маленькой луже чего-то холодного и липкого у самой двери, а сзади и правее нее огромная невнятная куча гниющего мусора поднималась вдоль стен до самой железной крыши: куски плесневелого размокшего картона, ржавые банки, тряпки, какие-то слипшиеся комья. Когда глаза более или менее привыкли к темноте, она разглядела в глубине сарая приоткрытую низкую дверь в половину человеческого роста, а за ней — уходящие в темноту стертые ступени. О том, чтобы бесшумно пробраться туда через залежи прелого хлама, не могло быть и речи, и Алиса замерла и затаила дыхание, отчасти от страха, а отчасти от невыносимой кислой вони. Сквозь щели в двери она видела, как ее преследователь вошел во двор, его белое лицо с черными провалами глаз медленно поворачивалось из стороны в сторону, отыскивая пропавшую жертву. Он несколько раз с шумом втянул носом воздух, и Алиса сжалась в своем убежище, не позволяя даже сердцу лишний раз дрогнуть в груди.