Еще один придирчивый осмотр. Неудивительно, что Багид копался в своей связке так долго. Смертельно перепуганный человек с легкостью может перепутать эти три ключа. Но настоящий аррум Свода – едва ли. Так… Первый слишком велик, он просто не войдет сюда (интересно, где находится та дверь и тот замок, которые…), а у второго слишком сильно стерты две из пяти бородок. Им пользовались часто. А этот люк, кажется, буквально врос в потолок. Интересно что над ним…
Надо было спешить. Эгин не сомневался в том, что даже если Гнук еще жив и продолжает доблестно сдерживать напор врагов, он доживает сейчас свои последние удары сердца. Эгин успокоительно потрепал по холке напряженного пса, глубоко вздохнул и вставил ключ в скважину.
Относительно Гнука Эгин был прав и не прав одновременно. Прав, потому что Гнук действительно сдерживал врагов все это время и действительно был обречен. Не прав – потому что Гнук сейчас был уже мертв. Когда челюсти Логи сошлись на шее Багида Вакка и злокозненный человечишко испустил дух, малый в пурпурной рубахе едва заметно вздрогнул. Его нахмуренный лоб разгладился. И два метательных топора, пущенные искусным росчерком его кистей, молниеносно достигли груди Гнука. Пластинчатый панцирь варанского пехотинца не мог сдержать ударной силы цельножелезных тернаунских топоров, равных которым нет больше под Солнцем Предвечным. «Змеиного молока вашим женам и дочерям!!!» – проревел Гнук, валясь на спину.
Вконец разъяренное проклятием Гнука мужичье буквально растерзало его тело быстрее, чем малый в пурпурной рубахе, главный конюх покойного Багида, успел остановить их. «Быстро вниз!» – заорал он, отпуская пинка ближайшему из мужиков с окровавленными губами. Тот, жадно присосавшись к груди Гнука, пил его кровь, струящуюся из-под топора.
– Ну и нравы у вас здесь, в Варане, – пробормотал главный конюх. Понять его все равно не могли, потому что из всех людей, находящихся сейчас на Медовом Берегу, это наречие знала только одна женщина. Да и для нее оно не было родным.
x 6 x
Эгин ожидал всего чего угодно, но только не этого. Стоило только ему вставить пятибородчатый ключ в скважину и повернуть его на полный оборот, последовал мелодичный щелчок и люк распахнулся вверх с удивительной скоростью и мощью. А из него на головы Эгина, Логи и злосчастного альбатроса стремительно обрушился поток соленой воды.
Их мгновенно сбросило вниз со ступеней. К счастью, Лога был выращен в частности для того, чтобы безболезненно падать с такой высоты и сразу же приземляться на четыре конечности. Ну а Эгин – и подавно. С той лишь разницей, что не на четыре, а на две. Упущенный им при падении альбатрос радостно закричал, приветствуя пришествие долгожданной водной стихии и сдуру бросился в противоположный угол казармы, где находилось сливное отверстие.
А в коридоре уже слышался топот погони.
– Лога, взять его! – Эгин властно ткнул пальцем в расправленные крылья удаляющегося альбатроса. – Живым!!!
К счастью, водопад начал иссякать в считанные мгновения. Из люка еще бежали струйки воды, а Эгин уже вновь стоял на верху лестницы, с удивлением отмечая, что над его головой находится какой-то настил, с испода похожий на просмоленную парусину и приподнятый откинувшимся вверх люком. «Час от часу не легче», – прошипел Эгин, вновь обнажая «облачный» клинок. Проткнуть настил оказалось делом сравнительно посильным. Но, начав прорезать в нем дыру, Эгин понял, что этак он провозится до утра, в то время как в любой момент на пороге казармы могут возникнуть очередные костерукие или просто мужички. И хорошо если с топорами. А то ведь есть еще луки…
Эгин оглянулся. Лога трусил к нему. В его зубах трепыхался и безнадежно взывал к своим птичьим духам-покровителям пойманный альбатрос. Вроде как живой. «Пока еще», – знание повадок Логи отнюдь не вносило оптимизма в строй мыслей Эгина.
Ладно. Эгин влез в люк, стал на четвереньки на холодный склизкий пол загадочного помещения с настилом, служивший потолком казарме костеруких, и пополз наугад вперед. Через каких-то три шага он уперся в стену и нащупал край настила. Резко распрямившись, он откинул его в сторону, как ковер. И понял все.
x 7 x
Это был бассейн для игры в лам. Находился он, как и положено по провинциальной моде двадцатилетней давности, под навесом, стены которого были оплетены старым хмелем. Сквозь ажурный переплет листьев светила луна.
Но вот дно бассейна было выполнено весьма необычно. Оно было накладным. Мозаика, передающая поля, так называемые «дома» лама, была наклеена при помощи рыбьего клея на парусину. А вслед за этим парусину просмолили, чтобы она не сгнила в воде. Для этих же целей, видимо, воду регулярно и обильно солили.
Но самое интересное было не в этом. А в том, что рядом с Эгином в нижней трети бассейна находилось круглое отверстие, из которого пахло сыростью, тиной и, и… чем-то, приятно щекочущим ноздри и вызывающим мысли исключительно о женщинах. Вот так. Кстати, что там с Лормой? И как спится Люспене?
Похоже, где-то по соседству находился второй, более значительный резервуар с водой, отсоединенный от бассейна заслонкой. Из этого напрашивался один забавный вывод: если дверь из казармы, ведущую в подземный коридор, закрыть, если открыть снаружи, отсюда, верхний люк и поднять умозрительную заслонку второго резервуара, то… То казарма наполнится водой. А потом можно вновь закрыть верхний люк и ждать, пока все обитатели казармы не передохнут.
Эгин не знал трех обстоятельств.
Первое: в обычной воде костерукие могут существовать не лучше и не хуже, чем на воздухе и если только они со временем впадут в голодное оцепенение, то с тем же успехом, с каким они могли бы сделать это, будучи просто запертыми в казарме.
Второе: большой резервуар, который действительно был заполнен до краев «квенорновой брагой», три ночи назад был разрушен шардевкатранами и все его содержимое ушло в их туннели.
Третье: заслонка между резервуаром и бассейном была устроена так, что если только не привести в действие на стене бассейна секретный механизм запрета, она откроется разом с нижним люком. Сейчас, например, она была открыта. И, если бы шардевкатраны сдуру не проломили дно резервуара, его и Логу ждала бы смерть в пенном потопе дурманящей жидкости.
Лога, умница, был уже рядом и присмиревший альбатрос был тоже с ним. Точнее, не с ним, а в его ласковых клыках.
Эгин вернулся к люку и поискал замочную скважину снаружи. Да, она имела место, закрытая с этой стороны вращающейся задвижкой на заклепке, но ключ в нее не входил. В чем дело? Ага, тут у нас две мощных пластинчатых пружины, уходящие в прорези в поверхности люка. Значит, закрывается он даже проще, чем думалось. Эгин навалился всей тяжестью тела на люк и захлопнул его. А снизу в железо застучалась злая и бессильная сталь топоров…
– Да отпусти ты его, – прошептал Эгин, почесав Логу за ухом, когда они выбрались из бассейна и из-за переплетений плюща следили за двумя мужиками, которые без особой отваги, опасливо, приближались к бассейну для игры в лам, из которого только что с утробным ворчанием ушла вся вода.