Book.

«Исход сражения в районе Витебска зависит от бесперебойной работы железной дороги Витебск – Орша. Поэтому командующий приказал немедленно подавить артиллерию противника, которая нарушает движение по этой ж.д. линии» [41] .

Именно так – «немедленно подавить». То есть обстрелы вызвали серьезное беспокойство. В дальнейшем в ЖБД упоминаются случаи с поражением полотна дороги с прерыванием движения на несколько часов (16 февраля). То есть приказ В. Н. Гордова бить по железной дороге, пусть ненаблюдаемой, был вполне обоснованным, и его стоило упрекать, если бы он его не отдавал. Это было необходимой мерой, частью общей стратегии борьбы.

Данный пример приведен для иллюстрации того факта, что к оценкам эффективности или, напротив, неэффективности воздействия на врага, даваемым в воспоминаниях и даже документах только одной стороны, нужно относиться с осторожностью. Только сопоставление мнения обеих сторон позволяет сделать обоснованный вывод о реальном эффекте тех или иных действий. Этот эпизод, разумеется, не оправдывает промахов генерала Гордова в других вопросах, но в случае с обстрелом железной дороги он, как говорится, все правильно сделал.

В целом эпизод с обстрелом железной дороги подводит нас к обсуждению причин неуспеха советского наступления. Данные о расходе боеприпасов немецкой 3-й танковой армией представлены в таблице. Для соотнесения с периодами самого сражения они разбиты на 10-дневные периоды, сообразно шагу отчетных периодов в донесения оберквартирмейстера армии.

Расход боеприпасов тяжелой артиллерии немецкой 3-й танковой армии в январе 1944 г [42] .

Эти сухие цифры составляют на самом деле огромные величины с точки зрения даже всей войны в целом. Для сравнения: за весь сентябрь 1942 г. в период интенсивных боев в одном из решающих сражений всей войны 6-я армия Ф. Паулюса израсходовала 88 тыс. выстрелов к 150-мм полевым гаубицам всех типов (не учтены только 150-мм тяжелые пехотные орудия в полковом звене) и 10 тыс. выстрелов к 210-мм гаубице Moerser 18. Эти данные включают и штурм города, и отражение мощного советского наступления к северу от него. Если по 210-мм выстрелам величины еще сравнимы, то по 150-мм выстрелам разница более чем в 2,5 раза в пользу армии Рейнгардта. Наступающих бойцов армии В. Н. Гордова встречал настоящий шквал 43-кг «чемоданов» калибром 150 мм.

80-мм мортира 601 (f) на позиции. Обращает на себя внимание расположение орудия совершенно открыто, даже не в лощине. Либо немецкие артиллеристы не боялись контрбатарейной борьбы и налетов авиации, либо перед нами постановочный снимок на учениях

Усугублялась ситуация условиями позиционного фронта, позволявшими немцам использовать тяжелые и громоздкие образцы, малопригодные для маневренной войны (характерной для южного сектора советско-германского фронта). Таковыми в 3-й танковой армии являлись трофейные французские 280-мм мортиры Шнейдера (Mortier de 280 mm Mle 14/16 Schneider), проходившие в германской армии как 28 cm Mörser 601 (f). См. последний пункт вышеприведенной таблицы. Это 16-тонное орудие стреляло 205-кг снарядами на дальность 10 950 м со специально подготовленной позиции. Для транспортировки мортира разбиралась на четыре части. В идеальных условиях сборка и подготовка мортиры к стрельбе занимали от 6 до 8 часов, а в тяжелом грунте могли затянуться до 18 часов. При быстрой смене начертания линии фронта был велик риск утраты орудия. Однако в позиционных боях с передвижением на считаные километры эта опасность признавалась терпимой. К тому же немцы не слишком жалели трофейные орудия. Причем опасность такая была вполне реальной: по документам оберквартирмейстера 3-й танковой армии числятся безвозвратно потерянными, по крайней мере, четыре 28-см мортиры. Две в декабре 1943 г. (в десятидневку 21–31 декабря) и две в январе 1944 г. (в десятидневку 11–20 января), т. е. как раз в периоды крупных советских наступлений.

На позиции трофейная 280-мм мортира Шнейдера, принятая на вооружение в вермахте под наименованием 28-cm Morser 601(f). Полоса ГА «Центр», начало 1944 г.

В свою очередь Красная армия, хотя и существенно улучшила ударную мощь своей артиллерии к 1944 г., все же отставала от немцев по интенсивности артиллерийского огня. В январе 1944 г. находившаяся на направлении главного удара Западного фронта 33-я армия израсходовала 7,76 тыс. выстрелов к 122-мм пушкам, 11,3 тыс. выстрелов к 152-мм гаубицам, 16,7 тыс. выстрелов к 152-мм пушкам-гаубицам и 1,82 тыс. к 203-мм гаубицам [43] . Напомню, что 203-мм гаубицы в этот период стреляли бетонобойными снарядами, ценность которых с точки зрения поражения целей на поле боя была значительно ниже, чем у осколочно-фугасных. Конечно, немецкая 3-я танковая армия по советским масштабам соответствовала фронту и противостояла 1-му Прибалтийскому и Западному фронтам одновременно. Тем не менее данные по 33-й армии достаточно показательны, она была главным действующим лицом в наступлениях на богушевском направлении.

Артиллерия была весьма важным, но, разумеется, не единственным действующим фактором. Командование 3-й танковой армии не испытывало иллюзий относительно причин своего успеха в обороне. Рейнгардт в докладе в штаб ГА «Центр» в феврале 1944-го прямо писал: «В первой битве за Витебск удалось выстоять не в последнюю очередь потому, что ТА получила в качестве подкрепления несколько дивизий» [44] . Прибытие под Витебск свежих соединений позволило залатать дыры в обороне. Причем надо сказать, что первоначально эти соединения предполагалось использовать для контрударов с решительными целями, с целью радикального перелома в обстановке. Этим планам не суждено было сбыться.

Наглядная демонстрация расхода боеприпасов немцами в зимних боях 1943–1944 гг. – тягачи RSO сгружают горы корзин от тяжелых снарядов. На одном из ящиков надпись: «заряды к тяжелым полевым гаубицам»