Глава первая
Веселенькое новоселье

— Ах, Шельмочка, дорогуша! — воскликнула ведьма Пачкуля с притворной улыбочкой, откатывая огромный валун, прикрывавший вход в ее пещеру. — Вот так сюрприз! Добро пожаловать в мое скромное жилище. Шикарно выглядишь, милочка! Новая прическа? Или это жизнь тебя так потрепала, что волосы дыбом встали? Ха-ха, не обращай внимания, просто я так шучу! Проходи же, проходи! Давай повешу твой колпак.

Она схватила остроконечную шляпу гостьи и с показной осторожностью сдула с нее воображаемую пылинку, но стоило Шельме отвернуться, как Пачкуля тут же зашвырнула головной убор в самый дальний угол.

— Не такой уж и сюрприз, раз ты сама меня пригласила, — проворчала Шельма, осторожно проходя в пещеру. — Заново в подруги набиваешься, Пачкуля? Можешь не утруждаться, потому что я лично не уверена, хочу ли вообще снова с тобой водиться. Так что перестань подлизываться.

Пачкуля и впрямь из кожи вон лезла, лишь бы угодить Шельме. Впрочем, на то у нее были весьма веские причины. Вообще-то они с Шельмой считались лучшими подругами, но как раз на днях у них вышла очередная ссора, и теперь Пачкуля опасалась нечаянно осложнить их и без того непростые отношения.

— Шельмуся, неужели ты еще злишься? Перестань, что было, то прошло. Скажи лучше, как тебе моя новая пещерка? Всего неделю как переехала. Между прочим, ты моя первая гостья!

Поморщившись, Шельма окинула пещеру презрительным взглядом.

Жилище Пачкули представляло собой печальное зрелище. Здесь царила чудовищная сырость, по стенам бурно разрастался склизкий зеленый мох, а на полу тут и там поблескивали грязноватые лужицы. В углах беспорядочно громоздилась поломанная старая мебель, и в довершение ко всему из котелка, в котором булькала отвратительного вида жижица, валил густой и подозрительно черный дым.

— Шельмочка, голубушка, присядь, чувствуй себя как дома, — суетилась Пачкуля, помогая гостье снять мантию, которая, впрочем, незамедлительно полетела в ближайшую лужу.

— Что-то не вижу, куда бы я могла тут присесть, — пробормотала Шельма.

— Да вот хотя бы на этот ящичек. Извини, я не успела расставить стулья. С этими переездами всегда так — сто лет пройдет, пока приведешь дом в порядок.

— У тебя порядка сроду не водилось, — проворчала Шельма. — Кстати, что это за тошнотворный запах? Похоже на дохлого скунса.

— Он и есть, — радостно подтвердила Пачкуля. — Мой сегодняшний ужин. Фирменное блюдо — похлебка из скунса. Обожаю! Кстати, пора ее помешать. — Она схватила половник и плюхнула его в булькающую кашицу.

— Кошмар какой-то, — пробубнила Шельма, успевшая десять раз пожалеть о том, что вообще согласилась прийти. — Там что, и впрямь похлебка из скунса?

— Я знала, что ты оценишь, — оживилась Пачкуля. — А теперь скажи честно — тебе у меня нравится? Знаю-знаю, пещерка чуток сыровата, да и просторной ее не назовешь, зато досталась почти задаром. Единственная неприятность — тут кругом владения гоблинов, но, к сожалению, в данный момент я не могу позволить себе ничего лучшего. Так как тебе здесь?

— Болото какое-то, — заявила Шельма. — Мерзкая непригодная для жилья помойка. Грязная и вонючая. Самая ужасная пещера из всех, где мне только доводилось побывать. Словом, как раз для тебя.

— Точно, — расплылась в улыбке Пачкуля. — То, что мне нужно. Жаль, конечно, что вокруг одни гоблины. Ну да хватит о них, давай-ка лучше угощу тебя похлебкой. Тебе сколько?

— Э-э, пожалуй, пол чайной ложечки будет достаточно, — испуганно протараторила Шельма. — Я сегодня плотно пообедала. Да и живот что-то пошаливает…

— Глупости, — фыркнула Пачкуля и шмякнула перед Шельмой засаленную тарелку, до краев наполненную похлебкой. — Покушай вволю, не стесняйся. Кстати, все хочу спросить, что это за духи на тебе? Хотя постой, не говори, дай сама угадаю… «Ночь на рыбзаводе», точно? А уж от твоей новой прически и вовсе глаз не оторвать! Очень тебе идет, дорогуша, весьма выгодно подчеркивает форму носа!

— Ты и вправду так считаешь? — повеселела Шельма, ибо не могла устоять перед столь тонкой лестью. Она порылась в своей сумочке, извлекла оттуда треснутое зеркальце и в который раз с удовлетворением оглядела свои всклокоченные патлы.

— Это все мои новые бигуди, — похвасталась она, — ежики. Берешь и нагреваешь их до тех пор, пока они не впадут в спячку. Тут главное не переборщить с температурой, иначе ежи начнут вредничать и колоться. Потом наматываешь их на волосы и ждешь, пока остынут. Снимаешь — и вот они, пышные кудри!

— Красотища, — одобрительно закивала Пачкуля, выливая в рот похлебку. — Ты, Шельмуся, всегда отпадно выглядишь. И как только тебе удается?

— Что верно — то верно, я за собой слежу, — согласилась Шельма. Она откинула со лба прядь и подкрасила губы зеленой помадой. — Думаю, ты тоже была бы ничего, если бы хоть раз в неделю умывалась. И выкинула бы, наконец, эту ужасную кофту.

— Мою любимую кофточку? — воскликнула Пачкуля, плотнее укутываясь в нечто, напоминающее пыльный мешок. — Что в ней такого ужасного?

— А что в ней прекрасного? — не унималась Шельма. — Вся дырявая, пуговицы поотлетали, а из-за жирных пятен даже узора не разглядеть. Такое впечатление, что ее вязали из тухлых яиц. Мне продолжать?

— Не стоит, — обиженно пробурчала Пачкуля.

Что ни говори, а ее чистоплотность в самом деле оставляла желать лучшего.

— А эти мухи, что увиваются за тобой с утра до ночи? — продолжала возмущаться Шельма. — Давно пора их прибить!

— Прибить Жужу и Дейва? Ни за что на свете! — решительно заявила Пачкуля. Она была искренне привязана к своим мухам, которые днями напролет кружили у нее над головой, ели с ней из одной тарелки, а ночью дружно засыпали на ее подушке.

— Послушай, Шельмусик, довольно про все эти кофты и мух, — предложила Пачкуля. — Тебе меня все равно не изменить. Я нравлюсь себе такой, какая есть. Отведай-ка лучше похлебочки!

— Не могу… Потому что ты забыла дать мне ложку, — попыталась выкрутиться Шельма.

— Вот еще глупости! Брось привередничать и хлебай через край, — предложила Пачкуля и со звучным хлюпаньем принялась втягивать в себя содержимое собственной тарелки.