Колдовской ритуал закончился. Мордион направил посох на Чела и воззвал к его воле. На мгновение Чел весь засиял в сетке из зеленоватого пламени. Заклинание работает! А потом…
Мордион и все остальные в растерянности наблюдали, как сияющая сетка отделилась от тела мальчика и вознеслась в воздух. Она поднималась, пока не достигла морозных веток нависшей над домом сосны. Там сетка странным образом исчезла. Побелевшие иголки вздыбились. Сверху посыпались предметы. Чел закрыл руками голову и, хихикнув, отбежал в сторону, чтобы не попасть под железный утюг, с лязгом приземлившийся внутри пентаграммы. Оттолкнув большое пуховое одеяло, Мордион получил по голове свернутым спальным мешком. Две резиновые грелки шлепнулись на крышу дома. На очаг медленно опустилась шуба, и от нее повалил резкий черный дым.
Мордион сел на ближайший валун и громко расхохотался.
Энн бросилась к огню и вытащила оттуда шубу. Нога ее поскользнулась на какой-то склянке. Она посмотрела вниз: на бутылке значилось «Микстура от кашля».
– Что-то пошло не так, верно? – спросила Энн. Ее голос дрожал.
Чел беспомощно хихикал. Девочка взглянула на Мордиона: он обхватил голову руками, а спина его тряслась.
– Мордион! У вас все в порядке?
Волшебник поднял голову:
– Просто смеюсь. Я отпустил свои мысли в свободный полет.
Энн была потрясена, насколько тонким стало его лицо. Влажные от смеха глаза смотрели из глубоких синеватых впадин.
– Боже мой! Вы же просто кожа да кости! – ахнула она.
– Пищи осталось очень мало, – прогудел робот. – Он кормил Чела, а сам не ел.
– Да заткнись ты, Ям, – отмахнулся Мордион. – Ты специально меня отвлек.
Энн подняла одеяло с земли и укутала им Мордиона. Она ощутила, какие костлявые у него плечи. Хотя на нем был похожий на плед плащ, который он раньше носил скрученным и перекинутым через плечо, она чувствовала его кости даже под тканью.
– Вот, – сказала девочка. – Завернитесь в это одеяло, раз уж оно на вас свалилось. Неудивительно, что заклинание пошло не так. Вы слишком ослабели и не можете сосредоточиться. Почему бы вам не отнестись к себе по-человечески?
– А зачем это мне? – пробормотал Мордион, плотнее кутаясь в одеяло.
– Затем что вы – человек! – резко ответила Энн. – Один человек должен обращаться с другим человеком как следует, даже если этот человек – он сам и есть.
– Какая странная мысль! – удивился Мордион.
Внезапно он почувствовал такую слабость, что задрожал. Кажется, Энн нащупала какую-то тему, о которой он не хотел думать.
Тем временем девочка не на шутку рассердилась:
– Почему же странно? Это здравый смысл! Если бы я только знала, что вы голодаете. Лесная улица забита магазинами. И там полным-полно еды! Так бы и врезала сама себе! Попросите еды у Баннуса. Немедленно!
– Я просил, – вставил Чел, – но он нам ничего не послал.
– Я схожу в поселок за продуктами, когда передохну, – слабым голосом проговорил Мордион. – Надо было раньше об этом подумать.
Энн осознала, что именно в тот момент у Мордиона зародилась мысль отправиться за покупками на Лесную улицу. Но он там уже побывал несколько часов назад, сегодня утром. Просто уму непостижимо, как этот Баннус жонглирует временем!
– Пойдем поиграем, Энн! – воскликнул Чел, потянув ее за руку.
Он снова стал младше – выглядел лет на десять. Путаница продолжается! Энн уже и не знала, радоваться ей или расстраиваться. Она дружески улыбнулась мальчику, и они отправились восвояси, оставив закутанного в одеяло Мордиона сидеть на камне.
– А Мордион, вообще-то, ничего себе, – с некоторым вызовом заметил Чел, когда они направились вниз по реке сквозь заросли, где Мордион – а может, Ям – расставил силки в надежде поймать кролика.
– «Ничего себе»! Да он слишком хорош, если хочешь знать мое мнение! – сердито ответила Энн.
Ее раздражение исчезло, когда они добрались до дальней части леса. Там была уже настоящая зима. Деревья на фоне снега выглядели нарисованными черной краской. Самый настоящий снег! Забыв о холоде, Энн помчалась вслед за Челом на просвет, к заснеженным прогалинам. Сейчас Чел был как раз такого роста, что Энн еще могла угнаться за ним, но и то с трудом. Заледенелый снег хрустел под быстрыми ногами, и облачка пара вырывались у них изо рта. Они бежали и бежали, оставляя за собой голубоватые следы, пока Чел не обнаружил по-настоящему глубокий сугроб за кустами ежевики – мальчик утонул в снегу по колено.
– Да тут его целая куча! – завопил он и метнул обжигающий снежок в лицо Энн.
– Ах ты, маленький… негодник! – Энн оступилась, зачерпнула снег, бросила, но не попала.
Ожесточенный снежный бой длился, пока на их волосах не появились ледяные сосульки, а руки не стали сине-красными. Аляска Энн покрылась снежной коркой по всей спине. На волчью шубу Чела причудливым узором налипли тающие белые комочки. Теперь уже ни один не хотел признаться, что ему слишком жарко, слишком холодно или он слишком устал, но тут мальчик заметил, что с дерева неподалеку с криками поднялась стая грачей. Он метнулся в том направлении.
– Ой, смотри!
Энн посмотрела. Одно только мгновение. Она разглядела лишь движение и контур, но в то же время что-то – инстинкт, интуиция – заставило ее схватить Чела за шкирку, со всей возможной поспешностью утащить его прочь от вытоптанной поляны с сугробом и спрятать в зарослях ежевики.
– Ложись! – крикнула она, бросаясь на колени и утягивая Чела за собой.
– Но что?.. – начал было он.
– Тихо! Не шевелись!
Для надежности Энн крепко схватила Чела за руку. Затаив дыхание, они смотрели в просветы между колючими ветвями ежевичного куста. Мужчина в доспехах скакал по заснеженным прогалинам на мощном боевом коне. Всадник ехал трусцой и не скоро исчез из виду, но они так толком его и не рассмотрели. Он все время оказывался дразняще скрытым черными деревьями, или же лучи низкого зимнего солнца падали на его доспех и переливались, и тогда дети волей-неволей моргали, смахивая слезы. А потом он снова исчезал за деревьями. В ясном воздухе были хорошо слышны цокот могучих конских копыт и легкое позвякивание упряжи и доспехов. Энн видела в основном огромную синеватую тень лошади и всадника или мелькание развевающегося зеленого плаща, но в какой-то момент он подъехал настолько близко, что она почувствовала, как земля под ее замерзшими коленями сотрясается от его тяжести. Тогда она еще крепче прижала к себе Чела, безмолвно моля, чтобы всадник не заметил голубые следы в том месте, где они играли в снежки, и не решил разведать, в чем дело. Энн вспомнила о человеке, взбиравшемся на ворота, – того самого, которого видел сегодня утром Мартин. У нее перехватило дыхание от самого настоящего ужаса.
Наконец всадник проехал мимо. Энн ослабила хватку на руке Чела, и тот беспокойно заерзал. Она взглянула на мальчика и подумала: надо бы похвалить его за то, что вел себя так тихо и не дергался. И тут Энн заметила, что Чел потерял дар речи от восторга.