– Подумай о чем-то другом, – предложил Невольник. – Обычно я так и делаю. Хозяева получают удовольствие, видя, что слуга испытывает трудности.
И когда Правитель № 1 улыбнулся и рассказал Виерран о своих планах относительно нее, она, конечно же, должна была прийти в отчаяние, если бы Мальчик у нее в голове не сказал: «Давай же, сопротивляйся! Я знаю – ты можешь!» – и если бы Узник не удивил ее внезапным уморительным вопросом: «А это еще что за злобный старый пень?» В своем остроумии Виерран долгие годы отталкивалась от этих реплик, поэтому с благодарностью прислушивалась к голосам во время своего путешествия. Даже пережитое ею потрясение, когда Правитель № 1 ликвидировал злосчастного заместителя управляющего, оказалось не таким тяжелым, потому что Король иронично заметил: «Ах, если бы это было так просто в мою эпоху».
Голоса были признаком, присущим Правителям. «Только это позволяет мне претендовать на славу», – порой говорила Виерран всем четверым. Когда девочка впервые призналась в этом, мама просто взбесилась и потребовала, чтобы дочь показалась психиатрам. Отец заглушил эту идею на корню. После долгого спора, в ходе которого отец заявлял, что у детей часто бывают воображаемые друзья и что с возрастом у Виерран это пройдет, он отвел дочь в свой тихий кабинет с кондиционером. Для девочки всегда было большой привилегией, когда отец пускал ее к себе в кабинет. И еще большей привилегией стало признание отца: «Я никогда не осмеливался сказать твоей матери – у меня в голове тоже четыре голоса. Старая женщина, две девушки и пожилой мужчина. Не беспокойся. Ни ты, ни я не сумасшедшие. Я досконально исследовал этот вопрос. Многие из Правителей былых времен слышали голоса. Об этом говорят проверенные свидетельства. В прошлом люди, видимо, считали это чем-то особенным».
– Скажи маме, что ты их слышишь, – предложила дочь отцу.
Но Югон Гарантий наотрез отказался. «Наверное, потому что два голоса принадлежат девушкам», – заподозрила Виерран. Однако отец сообщил, будто разузнал кое-что о своих собеседниках из их же собственных слов. Двое из них, как он убедился, на самом деле существовали в соседних мирах. Одна женщина странным образом оставила свидетельство о том, что разговаривала с ним при жизни. Это, по мнению отца, позволяло предположить: те двое, о ком он так и не смог узнать, тоже реально существовали.
Вместе отец и дочь попытались выяснить что-нибудь о людях Виерран, но их усилия не увенчались успехом. Невольник вообще не любил рассказывать о себе, так что они не нашли, за что зацепиться. Узник вполне мог быть одним из сотен тысяч оппонентов нынешних Правителей. А Мальчик и Король находились так далеко во времени и пространстве, что попросту не могли фигурировать ни в каких записях, доступных Виерран или Югону.
– Видишь ли, они так и не сказали, как их зовут, – печально объяснила Виерран.
– И не скажут, – заметил отец. – На вашем уровне общения имена не используются. Ты для них просто – «я», «меня», «мое», – и они для тебя тоже.
Стоя посередине комнаты в мотеле, Виерран бормотала, обращаясь к Баннусу:
– За это ты мне тоже ответишь! Подумать только – заставил меня поверить, что у моих матери и отца овощная лавка!
Она засмеялась. Какое падение для великого торгового Дома Гарантий! Кроме того, Баннус был в курсе, например, что Виерран время от времени ласково переругивается с матерью, а отец девушки обожает сладкое. Вот только одно непонятно: а кто такой Мартин?
– Давай же свою историю, – умолял Король.
– Сперва еще один, последний вопрос, – сказала девушка. – Сколько, по-твоему, прошло времени с тех пор, как ты отпустил шуточку: «Если бы это было так просто в мою эпоху»?
– Порядочно. По крайней мере дней десять, – ответил Король. – Прошу тебя, рассказывай свою историю, а не то я оскорблю высоких сановников моего королевства, зевая во время священнодействия.
Десять дней! Они провели на Земле уже десять дней, и – Виерран готова была поклясться – даже Правитель № 1 об этом не знал. Девушка запомнила это, а сама принялась рассказывать Королю обо всем, что случилось в лесу. Бедный Король заслуживал того, чтобы она развеяла его скуку, ведь он поделился с ней столь ценной информацией. «Запишем на счет Баннуса!» – подумала она. И преисполнилась надежды.
Но почему, не могла взять в толк девушка, Баннус оставил ей возможность разговаривать с четырьмя голосами в свободную минуту? Может, он вовсе о них не догадывался? Ну нет, Баннус столько всего знал о Виерран, что должен был знать и о голосах. Наверное, сообразила она, причина была та же самая, по которой ей позволили прослушать собственное сообщение, записанное на кассете. Баннус хотел, чтобы она точно знала, какие фокусы он выкидывает.
А вот почему он этого хотел… Под конец повествования у Виерран действительно просветлело в голове. Между той Виерран, что спокойно, в раздумьях, сидела на кровати в мотеле, и той, что работала в подвале Дома Равновесия, пролегла пропасть. Та Виерран десять дней назад думала, что планирует восстание, забавлялась рискованными шутками с Правителями, составляла аккуратные списки всех, кого Слуга убил, и считала себя в полной безопасности! Она играла с огнем – так ей казалось. Но тут Правитель № 1 взял и бросил ее в этот самый огонь.
«Да, играла!» – горестно призналась себе девушка. Баннус был не единственным, кто играл, – но он, по крайней мере, играл всерьез. А вот Виерран играла и своими чувствами, и чувствами Слуги. Избалованная девица из высших классов, она сидела себе взаперти и бредила насилием, убийствами, секретными заданиями – всем тем, от чего жизнь ее защищала, и все это представлялось еще более захватывающим, поскольку сам Слуга вел себя спокойно и цивилизованно. Когда он впервые появился в подвале в своей алой униформе – к слову сказать, совсем ему не шедшей! – Виерран была изумлена, увидев, какой он мягкий и робкий и как он сам удивлен, что в подвале вместо обычного робота трудится человек. Девушка мгновенно осознала, что Слуга находит ее привлекательной, необычной, хотя – думала она теперь – это, возможно, объяснялось всего лишь тем, что она охотно с ним заговорила. Тогда Виерран сразу почувствовала в нем жуткое одиночество и боль. А теперь она вспоминала об этом с горьким раздражением. Жалость! Жалость нужна счастливым людям, чтобы смотреть сверху вниз на несчастных! Важно было другое: Виерран спустилась со своих вершин – спустилась в трущобы, подобно тому как Правительница № 3 снизошла до Земли, – и поняла, что увлеклась Слугой. Именно Слугой, а не мужчиной.
Потом Баннус аккуратно преодолел волю Правителя № 1. Виерран вспыхнула, и ее щеки запылали еще сильнее при воспоминании о том, как она висела на том дереве, болтая ногами прямо перед лицом Мордиона. Оставалось только надеяться, что Мордион видел в ней девочку двенадцати лет, которой она тогда себя считала. Да, двенадцати. Энн думала, что ей четырнадцать, но Виерран прекрасно помнила, что, когда впереди маячил ее тринадцатый день рождения, она старалась обхитрить себя – и остальных, – приговаривая: «Мне пошел уже четырнадцатый год!» Такая взрослая! Маленькая идиотка. Но Баннус также преодолел и обучение, которому подвергся Слуга, и смог показать девушке Мордиона как человека – точнее, целую палитру Мордионов: от того, кто окружал заботой Чела, до того, кто так легко и умело свернул шею кролику.